Юность Бабы-Яги

– Я хочу сказать тебе несколько слов, – стал он переводить Вете слова жреца. – Тебе надо уходить. В другой мир, в другую жизнь. Это все, – он обвел маленькой, изящной рукой пространство зала, – это все не твое. Если ты пойдешь по этому пути, ты очень быстро состаришься. Умрешь ты еще не скоро, но ты станешь через несколько лет очень красивой женщиной, и если будешь быстро стареть, – тебе будет больно. Ты можешь и будешь уметь многое – и в колдовстве, и в предсказаниях, и в магии, – он говорил тихо, но быстро, напористо, будто внушая Вете самое важное, что она должна сейчас понять. – Ты уже сейчас умеешь, только пока об этом не знаешь и скоро узнаешь, как ты можешь воздействовать на людей и даже управлять их поведением, – тут переводчик вопросительно глянул на африканца, мол, правильно ли он его понял, – да, да, управлять, – подтвердил тот убежденно и энергично, но с какой-то странной печалью во взгляде, обращенном на Виолетту. – Но тебе надо жить чистую жизнь, – продолжал переводчик уже с примесью какого-то уважительного удивления. – Тебе не надо, нельзя, использовать твои способности, твои необычные способности, чтобы добиваться своего.

– А если я захочу, чтобы в меня влюбился кто-то, – вдруг перебила Виолетта, уже имея в виду отчима Герасима. Перебила, но робко и просительно, будто испрашивая разрешения на маленькое воздействие. Будто алкоголику сказали: «Тебе пить нельзя! Совсем!», – а он в ответ: «А пивка хотя бы можно?»

– Чтобы кто-то влюбился, – тем более, – отрезал жрец все с той же печалью в глазах. – Тебе этого не надо. Тебя и так полюбят. – Он немного помолчал, посмотрел куда-то вдаль поверх Ветиной головы и, словно увидев там что-то, незримое для других, тихо произнес. – Только и ему, и твоей матери от этого будет только плохо.

Потом, будто возвращаясь на землю, открыто и по-детски улыбнулся и положил Вете руку на голову. Будто теплая волна разлилась внутри нее, и она оцепенела, не в силах пошевельнуть ни рукой, ни ногой, ни даже языком.

– Послушай моего совета, девочка, – мягко сказал жрец, – пожалуйста, послушай. Уходи от них, попробуй жить чистой жизнью, – опять повторил он, и еще раз подчеркнул, – чистой, поняла? – и убрал руку с Ветиной головы.

Вета почувствовала, что онемение прошло, и она может кивнуть. И она кивнула, твердо намереваясь в этот момент попробовать жить чистой жизнью, но только попробовать.

– Я обещаю, – сказала она ему, а он, в последний раз глянув на нее внимательно, потрепал ее по щеке и, похоже, – прочитав все, что она сейчас думает, произнес бессильно, с необъяснимой для девочки жалостью одно короткое слово – и исчез, растворился в бальной толпе.

Переводчик молчал. Потом засуетился, сказал:

– Ну, до свидания, – и собрался уйти.

– Подождите, что он сказал? – остановила его Вета, – что он сказал последнее?

– Что последнее? – сделал вид, что не понял, переводчик.

– Ну, последнее. Последнее слово. Что это было?

– А-а, это непереводимо на русский, – сказал переводчик в явном, но малопонятном замешательстве.

– Ну, хотя бы приблизительно, – настаивала Вета, чувствуя отчего-то, что это для нее очень важно.

– Ну, приблизительно, – тянул переводчик, раздумывая, потом вдруг решился и, отводя глаза, виновато и нехотя, все-таки перевел. – Ну, на нашем языке ближе всего… «чертовка» или еще – можно – «маленькая ведьма». – И быстро ушел, извинившись то ли за уход, то ли за то, что ему пришлось ее – не то, чтобы обозвать, но назвать вещи своими именами.

«Ну и что, пусть чертовка, – подумала тогда девочка Виолетта, – это даже весело. Но слушаться такого дядю надо, надо хорошо себя вести, и я все равно попробую, как он советовал. Получится – ну и хорошо, а не получится – ну, значит, не судьба!» – без намека на тревогу и даже радостно прислушивалась она к своим легким, нарядным, праздничным мыслям. И беззаботно подпрыгивая, побежала искать свою маму, чтобы уговорить ее покинуть бал парапсихологов, как дядя и велел. Жизнь еще и не начиналась, а уже столько возможностей… Больше, чем у других! И потом – кто это думает о каком-то там «быстром старении» в 14 лет?!

Глава 13-я. Кое-что о колдунье-маме

Что же касается Ветиных способностей, то их можно было объяснить только лишь своеобразной генетикой. И если у магистра Чудодеева никаких таких предпосылок не было (что и удивительно!), то у Веты были.

В пятом, шестом и далее – поколениях – все Ветины родственники, и в первую очередь мама – были потомственными колдунами. Правда, мама называлась теперь «белый маг», но обмануть это никого, кроме пациентов, не могло. По части колдовства мама тоже кое-чего умела и немало. Но прежде о том, как Вета обнаружила в себе диковинные таланты, поняла, что она не такая, как другие, как ее одноклассники, например.