Юность Бабы-Яги

К примеру, он тормозил возле ждущей троллейбуса девушки, по виду явно какой-нибудь студентки; или притормаживал и ехал вдоль тротуара рядом с бредущей по нему девушкой истощенного вида. Лева безошибочно вычислял студенток, которым не хватало стипендии, чтобы прокормиться, у которых дома была опять же голодная бабушка, или родители оказались без работы и все жили только на стипендию и бабушкину пенсию, которую в то время регулярно задерживали. Еще лучше, если попадется сирота, или та, у которой родители живут в другом городе, но так бедны, что ничего не присылают, поэтому только стипендия, которой едва хватает на хлеб и молоко, а надо хорошо учиться, чтобы и ее не потерять. А голова от недоедания кружится, вот она поэтому и не идет, а бредет по тротуару, еле волоча ноги. А тут Лева на «вольво». Он нажимает кнопку, и окно с девушкиной стороны плавно ползет вниз. Лева перегибается туда, приветливо улыбается и говорит девушке:

– Можно вам задать один вопрос. Только, пожалуйста, не обижайтесь.

Девушка останавливается, «вольво» тоже.

«Ну, чего тебе-то надо, толстяк», – написано на лице девушки, но из всей фразы она произносит только выжидательное:

– Ну?…

И тогда Лева доброжелательно и застенчиво спрашивает:

– Скажите, только постарайтесь не обидеться, вопрос очень простой – как вы относитесь к любви за деньги?

Девушка ошарашена, но положение ее в жизни настолько отчаянно, что она не дает сразу отпор, даже не отворачивается и не уходит, а думает. В первый раз в жизни думает: «А почему бы и нет? Чего ради я так мучаюсь?…» К тому же толстый джентльмен смягчил грязное предложение словом «любовь» и, таким образом, сделал хотя бы попытку оросить русскую канализацию французскими духами. И хотя образованная девушка понимает, что «любовь» не имеет ничего общего с тем, чего хочет толстяк в «вольво», тем не менее после 10-секундного раздумья соглашается. «В конце концов, – думает она, – не больше 30-ти минут позора, но зато и сама поест, и бабушку накормит».

Они отъезжали куда-нибудь подальше: за город или даже в глухой безлюдный переулок. Откидывающиеся сиденья и затемненные стекла машины превращали салон в дежурный будуар, а коньяк и мягкая музыка, льющаяся из колонок сзади, придавали действию даже какой-то интимно-романтический флер. Через некоторое время коньяк начинал действовать, музыка расслабляла, было уже не так страшно, и девушка безропотно и даже без предполагаемого отвращения выполняла то, чего от нее хотел этот, по всему, богатый дядя. Потом она одевалась и даже не без интереса посматривала на него, и тут Лева говорил:

– Ну, давай. Теперь плати.

– Как это? – надеясь на то, что неправильно поняла, спрашивала она.

– А так, – говорил Лева, – ты же сказала тогда, что нормально относишься к любви за деньги. Сказала, ведь так?

– Сказала, – отвечала несчастная студентка, – но я думала…

– А чего тут думать! – пресекал экономный Лева намечающиеся возражения, – договорились же – «любовь за деньги». Я тебе дал любовь, теперь плати.

Оплеванная девушка, став еще несчастней, но опытнее, выбиралась из машины и уходила, благодаря судьбу, что унесла ноги, что этот мерзавец хотя бы разрешил ей уйти, не заплатив, что не отнял остатки стипендии в сумочке, и долго потом не понимала, что же произошло, как это с ней случилось и как она вообще согласилась. А довольный Лева, весело насвистывая мелодию своей новой песни о настоящих мужчинах-спортсменах, уезжал в свой офис, чтобы рассказать там товарищам о том, как он сегодня «кинул» очередную дурочку, снабжая рассказ подробнейшими описаниями того, что он с ней в машине вытворял.

Вот такой был Лева. И большинство знакомых из большого бизнеса были такими. Так что Гамлет по сравнению с ними представлял собою просто образец рыцарства и доброты. А потому он никогда бы не повел Виолетту в «нумера», взимая таким образом с нее плату за свою помощь. Ни-ко-гда! Этого не позволила бы ему его «рыцарская честь». Никогда бы не повел, если бы… она потом сама не попросила его об этом…

Он еще откажется, еще скажет:

– Ты с ума сошла! Зачем это? – скажет. – Мне от тебя не нужно ничего, – возмутится Гамлет.

Но она, властно и вместе с тем – нежно обняв его и приблизив лицо близко-близко, так что все поплывет у Гамлета перед глазами, прошепчет:

– Перестань, замолчи, ты же хочешь этого?

– Э-э! – попытается он вырваться, – может я и хочу, но…

– И я хочу, – перебьет его Виолетта, вкладывая в свой взволнованный голос максимум убедительности. – Не думай, что только из благодарности… Я правда хочу… быть с тобой. Я… очень хочу, поверь. Не думай ни о чем плохом. Я правду говорю, ты только верь мне, верь! – скажет она.

И он поверит… Так же, как и все другие…

Глава 17-я. Побег из дома