Юность Барона. [3 книги]

Эту работу мне хочется посвятить Кириллу Юрьевичу Лаврову, с которым в процессе съемок «Бандитского Петербурга» у нас сложились очень теплые, очень человеческие отношения. К слову, Лавров совершенно не стыдился своего участия в этом фильме, тогда как существует отдельная категория актеров, что нынче брезгливо морщатся: дескать, «нуда, был такой грех, снялся в свое время в бандитском». Короче, позиционируют себя так, словно бы не в кино сыграли, а с нацистами посотрудничали, на оккупированной территории.

А вот Кирилл Юрьевич наоборот — благодарил меня за своего героя. Притом что вплоть до самой смерти Лавров не был обижен ролями, он признавался мне, что в последние годы именно по Юрке Барону его узнавали люди. Подходили, говорили какие-то хорошие слова. Более того, выяснилось, что Кирилл Юрьевич, оказывается, некогда был мимолетно знаком с прототипом Барона — Горбатым… Так что хоть на самом деле и не вполне уместно писать посвящения человеку, который при всей своей неоднозначности, все-таки по жизни был вором, с толикой благодарности не вспомнить здесь и Горбатого, было бы в высшей степени несправедливо.

Июнь 2015

Книга первая Потери

Пролог

— …Я скоро приеду и заберу тебя.

— А скоро — это когда? Завтра?

— Нет, не завтра. Скоро — это скоро. А пока слушайся во всем папу и маму. Поняла?

— Это никакой не папа, а дядька Женька противный. Тетя Люся — хорошая. А дядька Женька — противный!

— Оля! Мы же с тобой договорились?! Не тетя Люся — а мама. Не дядя Женя — а папа. Это игра такая, понимаешь?

— Как в дочки-матери? — Да.

— А НАША мама тоже приедет? Настоящая?

— Конечно. Я ее здесь, в Ленинграде, дождусь, и мы вместе к вам приедем.

— И папа?

— И папа.

— Прямо из Северного полюса?

— Да, прямо оттуда.

— А Лёля?

— Хм… И Лёля.

Стоящий на охраняемом милицией кордоне человек со списками зычно забасил в толпу:

— Граждане отъезжающие, поторопимся! Провожающие — сдайте назад, мешаете работать.

Реагируя на его призыв, в сцену прощания брата и сестры вклинилась Самарина:

— Всё, пора. Юрочка, храни тебя Господь! За Олю не волнуйся. Мы напишем сразу, как только доберемся.

Людмила торопливо чмокнула паренька в лоб, подхватила девочку на руки и… И… и Ольга заревела в голос.

— Всё будет хорошо. Слышишь, Оля? Честное слово! — Готовый и сам вот-вот разрыдаться, Юрий, мучительно сыскивая нужные, правильные слова, вдруг неожиданно даже для самого себя… запел:

— Протекала речка, через речку мост…

— …На мосту овечка, у овечки — хвост, — улыбаясь сквозь слезы, подхватила сестра.

Сторожащий узлы и чемоданы Самарин выразительно, с крайним неодобрением зыркнул на супругу. Та часто-часто закивала головой, и секунды спустя все трое уже протискивались к кордону, провожаемые полным отчаяния Юркиным взглядом и завистливыми глазами остающихся.

— Фамилия?

— Самарины.

— Документы!

Человек-шлагбаум долго и пристально изучал протянутые ему документы, поочередно сверяясь со списками. Он уже собирался было поставить напротив фамилий галочки, подтверждающие право на шанс остаться в живых, как вдруг…

— Как тебя зовут, девочка?

— Оля, — вопреки полученным накануне инструкциям с готовностью отозвалась пятилетняя девочка.

— Как-как? — нахмурился человек со списками.

— Она же вам говорит, товарищ! ЛЁЛЯ! — нашелся в экстремальной ситуации Самарин.

— Проходите сразу к вагонам. Не задерживайтесь.

Отъезжающая троица направилась к перрону. Перед самой посадкой Ольга испуганно обернулась на стоящую за кордоном толпу, состоящую из обреченных, не попавших в спасительные списки людей-теней, ища и не находя среди них брата.

И тогда, встав на цыпочки, Юрка вытянулся во всю свою подростковую долговязость и, призывно замахав рукой, закричал, обжигая горло ледяным февральским ветром:

— Я скоро приеду! Слышишь? Жди меня! Я очень скоро приеду за тобой! О-БЯ-ЗА-ТЕЛЬ-НО ПРИ-Е-ДУ!!!

Глава первая

Домашний кабинет товарища Амелина впечатлял размерами и одновременно удручал полным отсутствием у хозяина мало-мальски художественного вкуса.

Здесь царила эклектика в худшем ее проявлении — хаотичное, бессистемное нагромождение антикварной мебели, картин, светильников, бирюлек и иже с ними безделушек самых разных эпох и стилей. Ну да, на неискушенного посетителя сего сакрального места, предназначенного для раздумий о снижении себестоимости продукции, улучшении ее качества и повышении рентабельности производства, все это сумбурное великолепие воздействовало должным образом. С одного обзорно-беглого взгляда не оставалось ни тени сомнения в том, что директор ленинградской обувной фабрики «Восход» Сергей Борисович Амелин — человек крепко стоящий. Пускай и не на земле, и не в обуви из модельного ряда возглавляемого им предприятия. Зато — на наборном дубовом паркете и в ботинках производства страны-участницы Варшавского договора.