Юность Барона. Обретения

В подтверждение своих слов, Битюг продемонстрировал содержимое опустошенной примерно на две трети банки.

Юрка подбросил еще пару веток в костер, поднялся и подошел к так и не поменявшему изначальной лениво-созерцательной позы Битюгу. Произносить волшебное слово не стал, просто посмотрел вопросительно: дескать, ну и?

— Тушенка у меня есть, да не про твою честь! — выдал заготовленную хохму Битюг и гулко, словно в бочку, заржал.

Ошарашенный таким поворотом Юрка побледнел и сжал кулаки.

— Придурок!

— Что-о? — клацнул челюстями Битюг, резко перестав ржать. — Ты это на кого лапку задрал, щенок?

— Я, может, и щенок. А вот ты — шавка подзаборная, — зло процедил Юрка.

И, не сдержавшись, прокололся.

Добавил, чтоб окончательно припечатать:

— Мародер!

Битюг аккуратно отставил банку. Поднялся, угрожающе нависая.

Вперился недобрым.

— Что ты щас сказал?

— Я на таких уродов в блокадном Ленинграде насмотрелся. Сколько у тебя, я запамятовал, часиков и колечек в коллекции? Тех, что фашисты награбили, а ты позаимствовал? Что уставился? Видел я, как ты над своим схроном слюнями капал.

— Ах ты, с-ссучонок!

Битюг шагнул навстречу, сократив дистанцию до расстояния прямого удара.

— Даже не вздумай! — предупредил Юрка и быстрым движением выхватил из-за голенища правого сапога финку — подарок Лукина.

— Эй! Вы чего там, совсем сдурели? — заголосила от озера Анфиса, только теперь углядев разгорающийся на берегу конфликт. — Васька, убери нож! Совсем с ума спятил?! Битюг, оставь пацана в покое! Сходи лучше за хворостом, костровой хренов, огонь почти погас!

Юрка невольно обернулся на источник крика и…

Самого удара он даже не увидел.

Просто бац — и все: свет погас…

Юрка очнулся от струйки холодной воды, льющейся ему на переносицу. Он открыл глаза — над ним, тревожно всматриваясь, нависала Клавдия, держа обеими руками котелок.

— Слава богу, очухался. Я уж подумала, он тебя того… Очень больно, Вась?

Заботливо поддерживаемый девушкой, Юрка поднялся, помотал головой и прислушался к ощущениям:

— Нормально. Где этот гад?

— Его Михалыч на базу отправил.

— А Хромов откуда тут взялся?

— За ним Анфиса сбегала, позвала.

— Не нужно было. Зря. Я этого гада после сам, своими руками, уделаю.

— Слыхал, Михалыч? — охнуло за спиной.

Юрка, вздрогнув, обернулся и лишь теперь обнаружил, что они с Клавдией, оказывается, здесь не одни.

— Уделывальщик какой сыскался. И ведь с виду вроде умный парень, а на деле… Связался младенец с чертом.

— Анфиса, не тараторь, — попросил Хромов. — Шуму от тебя, как от гаубицы.

— А еще и не так пошумлю! Я еще до командира отряда дойду. И до комиссара Прохорова.

— Никуда ты не пойдешь. А с Битюгом я сам разберусь. И на этом — всё, закрыли вопрос. Между прочим, Васька, тебя тоже касается.

— Я ЭТОТ ВОПРОС закрою САМ! — дерзко, с вызовом отчеканил Юрка.

— Вот ведь баран упертый! — рассердилась Анфиса. — Да Битюг тебя по стенке размажет!

— Это мы еще посмотрим.

— Тьфу! Пошли, Клавка, надоело мне с этим малолетним дураком возиться. Я ему про Фому, а он… Если хочет ходить в синяках, аки в веснушках, то заради бога! Пошли.

Женщины вернулись к озеру, чтобы продолжить постирушку, а оставшийся у костра Хромов посмотрел на Юрку с оценивающим интересом:

— А ты, выходит, у нас парень дерзкий?

— Я не дерзкий. Просто я за справедливость. И против негодяев.

— За негодяев для пафосу сказал или основания имеешь?

— Имею.

— Поделишься?

— Для начала сам во всем разберусь.

— Вот, наконец, и первые разумные слова, — усмехнулся Хромов.

А следом выдал неожиданное:

— Пойдешь завтра с нами на акцию?

— Пойду! А разрешат?

— Я поговорю с командиром.

— Спасибо, дядя Миша.

— Ну, положим, благодарить тут особо не за что, — Хромов сунул руку за пазуху и вытащил финку. — Твое?

— Мое.

— Где взял?

— Сергей подарил. Лукин.

— Как же, мог бы и сам догадаться. Забирай. Но запомни на будущее: никогда не доставай оружие, если еще не принял решение — будешь его использовать или нет. Но уж если достал — бей. А не размахивай.

* * *

Хромов сдержал слово, и на следующий день группа из двенадцати партизан, включая Юрку, выдвинулась к деревне Поречье. Куда накануне мотались в разведку Митяй с Акимом.

Шли долго, больше семи часов. Так что до Поречья добрались уже на закате. Ну да примерно так оно и планировалось.

На краю деревни находился глубокий овраг, весь заросший деревьями и кустарником. Внизу, на самом дне, бежал небольшой ручеёк. Вот возле этого ручейка, дожидаясь окончательного наступления сумерек, они и расположились. Предварительно отправив Акима, как знающего, разведать текущую обстановку.

Партизаны напряженно молчали, из предосторожности курили в рукав. Лишь Хромов и Лукин о чем-то эмоционально перешептывались, явно споря.

Юрка примостился на старой поваленной березе чуть в стороне от остальных, чтобы скрыть охвативший его мандраж. Удивительно, но до этой минуты он был полностью уверен в себе и азартно рвался в свой первый бой. Как вдруг невесть откуда возникшее нервное напряжение завладело им, окутав душу противной липкой паутиной страха. И вот теперь, пользуясь затишьем перед бурей, Юрка пытался немного успокоиться.