Юность дедов наших

— Сам брехло, — Санька хлопнул своей ладонью по ладони друга и тут же вытер её об штаны, — зараза. Опять обслюнявил.

— Это для крепости, — улыбнулся Василь.

Конюшня располагалась на общей животноводческой ферме у пригорка, на котором был открытый загон, в нём гуляли лошади. Среди них прохаживался молодой верблюд Яшка. Его привезли с сельскохозяйственной выставки. Тот прижился и поведением своим уже не отличался от своих новых сородичей. Правда, его привлекали редко, так и не освоив всех премудростей работы на корабле пустыни. Он был как защита. Ещё будучи молодняком, он проявил свирепость по отношению к собакам и лисам, а уж если в воздухе появился запах волка, то он поднимал такой крик, что слышно было в соседних хуторах.

Подростки подошли к изгороди. Санька подал условный знак свистом. В ту же минуту от общей группы отбился и пошёл в сторону мальчишек высокий, золотисто-рыжего окраса жеребец.

— Глянь, помнит, — восхитился Василь, — а говорят, что скотина не соображает ничего.

Санька достал из кармана сухарь и на ладони протянул подошедшему коню, который с удовольствием и громким хрустом принялся жевать его.

— Всё они соображают, — сказал довольный Санька и аккуратно похлопал коня по щеке, — у них ума побольше, чем у людей некоторых. Жуй, жуй, Янтарь, не слушай этого недоразвитого. Прости убогому грехи его, так как слаб умом от рождения и не ведает, что мелет языком своим, — добавил Санька, издеваясь над другом.

— Сами вы убогие, — ответил Василь, — поцелуйтесь ещё.

— Обязательно поцелуемся.

Санька достал ещё один сухарь и чмокнул коня в нос, когда тот потянулся за очередной порцией лакомства.

— Ну, точно мозги одни на двоих, — констатировал Василь, — ты его закормишь, он будет только пешком передвигаться, как Ветерок.

— Не будет, — Санька трепал Янтаря за гриву и гладил его шею, — Ветерок полутяж, у него и копыта чубатые, а здесь, сразу видно, кровь донская намешана. Орёл.

Василь с лёгкой ревностью смотрел на эту парочку, но понимал, что тут явно взаимное чувство, и остаётся только радоваться за друга, к которому так привязалась лошадь.

— Хватит лобызаться. Давай, акробат, запрыгивай, — понукал Саньку Василь, — чувствую, ты его только кормить будешь, а я кататься, пока ты хотя бы собаку перерастёшь.

К конюшне подошли ещё двое мальчишек, Сергей и Коля. Они тоже явились сюда в надежде занять для себя Янтаря, но, увидев Саньку с Василём, сбавили ход.

— Смотри, Колян, эти двое уже тут, — буркнул Сергей, — снова самых лучших обхаживают. За ними разве успеешь? Похоже, ночуют здесь в яслях, чтоб их коровы съели. Эй, коневоды! — обратился он к Саньке и Василю. — У вас совесть есть? Я хоть раз на Янтаре покатаюсь?

— Тебе и пробовать не стоит, — ответил Санька, продолжая гладить коня, — есть три категории наездников: ездок, ездюля и звездюля. Вот ты к третьей относишься. Вон Яшка в сторонке пасётся, хватайся за горб обеими руками и вперёд. Я слыхал, они быстрей любой лошади бегают, когда петух жареный в задницу клюнет.

Василь с Колей рассмеялись, а Сергей решительно пошёл в сторону Саньки. Василь, предвидя конфликт, встал между ними.

— Угомонись, он конечно прав, но у тебя есть возможность посмотреть представление невероятного накала — «полёты во сне и наяву или Санькины мечты».

— Чего?

— Того, — ответил Василь, расстроившись, что глубокая мысль и игра слов не дошли до адресата, — Санька побожился, что с лёту на Янтаря вскочит, а если нет, то всё лето к нему подходить не будет.

— Я такого не говорил, — возмутился Санька, — уже целую гору приплёл.

— Так что, брехун, не запрыгнешь?

— Сам ты брехун. Сейчас увидите. Если получится, то я ещё три раза на нём. Ясно вам? Даже не подходите.

— Ясно, ясно, — ответил Сергей, — разгон только возьми пару вёрст, с пригорка.

— Ага, — добавил Коля, — и коня в навоз поставь, чтобы головой туда по плечи войти, когда долбанёшься.

— Обязательно. Больше ничего не надо? Может, чаю с сахаром?

— Ты давай прыгай, падай и чеши отсюда. Не хрен время терять, а то уже круг водой заливают.

Санька насупился. Леший дёрнул пообещать. Собрались все, как будто ждали, пока скажешь что-нибудь, сразу за слова цепляются. Друзья называется.

Санька взял уздечку, висевшую на заборе, и пошёл в загон. Сам Янтарь, казалось, смотрел на него с пренебрежением. Вроде — куда тебе-то? Ростом метр в кепке, и то, если подпрыгнуть, а туда же. Ну, пробуй, я как раз возле большой лепёшки встал, вместе посмеёмся.

Санька надел на него уздечку, закинул на шею поводья. Нога в коленке предательски стала подрагивать. Надо пересилить себя.

— Янтарь, дружок, ты, главное, стой смирно, пожалуйста, а то хана мне, засмеют. Я тебе каждый день сухари носить буду. Даже сахар, — он замялся, — если найду.