Юность длиною в сто лет. Читаем про себя. Молодежь в литературе XVIII – середины XIX века. 52 произведения про нас (с рисунками автора)

Пушкин начал писать «ЕО», чтобы отомстить желчному другу-недругу Александру Раевскому. О нем же и стихотворение «Демон»:

Не верил он любви, свободе;
На жизнь насмешливо глядел —
И ничего во всей природе
Благословить он не хотел.

А. С. Пушкин. Демон

Поэт решил отомстить Раевскому по-своему – как только гений может: обессмертить вполне обычного обидчика сатирой на него. Так роман и начинается – насмешливо, колко, зло. Со временем обида изгладится, а намерение перерастет в нечто большее. Хотя вряд ли Пушкин предполагал, что работать над романом в стихах он будет аж восемь лет (годы издания 1825–33; без малого четверть всей жизни поэт положил на книгу!) и что этот текст станет в чем-то и его дневником. Работу над романом в стихах он сам назвал «подвигом». Хотя нам-то кажется: мало в литературе страниц таких же легких – написанных, кажется, на одном дыхании. Автор непринужденно шутит над героями, над читателем, над собой, хоть и говорит о вещах большей частью горьких и горестных. Ну что может быть печальней любви, которая купила билет на поезд, но на него не успела?

Сюжет простой вроде, житейский. Молодой столичный щеголь встречает в провинции девушку – почти девочку. Она влюбляется в него, но ответить ей взаимностью он не может. Через три года наш герой увидит ее в великосветских салонах блестящей замужней дамой, влюбится. Но – теперь она не может нарушить слово, данное другому, уважаемому, но не любимому человеку.

Вот вроде и весь сюжет. Однако прав был критик В. Г. Белинский: «Прежде всего в „Онегине“ мы видим поэтически воспроизведенную картину русского общества, взятого в одном из интереснейших моментов его развития. С этой точки зрения, „Евгений Онегин“ есть поэма историческая в полном смысле слова, хотя в числе ее героев нет ни одного исторического лица». И это дало ему право назвать «ЕО» «энциклопедией русской жизни».

Но «русская жизнь» за двести лет ох ведь как изменилась! И что нам эти прапрабабушкины предания? Однако права, мне кажется, Марина Цветаева, через сто лет после Пушкина отметившая неувядающую злободневность романа и урок всем женщинам, преподанный сельской скромницей Таней Лариной: «У кого из народов – такая любовная героиня: смелая и достойная, влюбленная – и непреклонная, ясновидящая – и любящая! Ведь в отповеди Татьяны – ни тени мстительности. Потому и получается полнота возмездия, поэтому-то Онегин и стоит «как громом пораженный». Все козыри были у нее в руках, чтобы отметить и свести его с ума, все козыри – чтобы унизить, втоптать в землю той скамьи, сравнять с паркетом той залы, она все это уничтожила одной только обмолвкой: Я вас люблю (к чему лукавить?) К чему лукавить? Да к тому, чтобы торжествовать! А торжествовать – к чему? А вот на это, действительно, нет ответа для Татьяны – внятного, и опять она стоит, в зачарованном кругу залы, как тогда – в зачарованном кругу сада, – в зачарованном кругу своего любовного одиночества, тогда – непонадобившаяся, сейчас – вожделенная, и тогда и ныне – любящая и любимой быть не могущая. Все козыри были у нее в руках, но она – не играла. Да, да, девушки, признавайтесь – первые, и потом слушайте отповеди, и потом выходите замуж за почетных раненых, и потом слушайте признания и не снисходите до них – и вы будете в тысячу раз счастливее нашей другой героини, той, у которой от исполнения всех желаний ничего другого не осталось, как лечь на рельсы»[7].

Много в этом рассуждении пафоса (много же и тире!), много и чисто женского. Точней, женской правды. Но ведь роман назван по имени героя, не героини. И, значит, нам нужно внимательнее вглядеться в самого Онегина. Что он, кто он? Об этом гадает в сельской глуши Татьяна. Об этом гадает столичный бомонд после его возвращения из трехгодичной отлучки. В начале романа Онегин – всеми принят и всеми обласкан: «свет решил, что он умен и очень мил». А в конце – всему-то и всем он чужд. Чисто романтический по контуру судьбы герой! Да еще – вспомним опять же – и стихотворение «Демон», эту прелюдию к роману… Но если вглядеться, образ Онегина на глазах меняется уже, кажется, в первой главе. Никакой он не злой «демон», а с точностью до наоборот – просто «добрый малый». Так ему одна дама и написала в альбом: «Просто вы добры». В этом и вся драма жизни: два добрых, хороших человека встретились, полюбили друг друга, а соединиться не вышло! И какое это пророчество для судьбы самого поэта: его Натали поняла всю меру трагедии лишь у смертного одра Пушкина!