Юность Екатерины Великой. «В золотой клетке»

– А как же ваша жена, сударь? Помнится: два года назад вы тоже кричали о безграничной и истинной любви? Вы же недавно утверждали, что влюблены, и это взаимно – жена до безумия любит вас. Кого вы пытаетесь обмануть? И как отнесется к вашему новому увлечению ваша жена?

– Помилуйте, Ваше Высочество! За миг ослепления я теперь буду несчастен всю жизнь. Я увлекся внешним блеском, а теперь вот настал миг расплаты! – Глаза Салтыкова увлажнились, голос задрожал, руки безвольно опустились. Да и вообще, глядя на него, Екатерине становилось неуютно, настолько соблазнитель имел жалкий вид несчастного супруга. Бесспорно, граф считался красивейшим мужчиной двора, а наличие ума и такта делало его в глазах дам интересной фигурой.

– Граф, мне нет дела до ваших ошибок, прошу: прекратите – эти жалобы не по адресу, – тихо ответила Екатерина после паузы, когда обдумывала, насколько можно верить кавалеру в искренности.

– Я лишь умоляю вас не отталкивать меня, ведь любовь нельзя затушить… Я страдаю без взаимности… – Салтыков осторожно, как бы невзначай коснулся руки великой княжны. Екатерина опустила взгляд, но прекратила вольность – встала и перешла на другую половину комнаты, подсев к фрейлине Гагариной, которую очень любила за верность и внимание.

– Утомил… – тихо прошептала подруге Екатерина.

– Не выношу этого повесу – тащится за каждой фрейлиной! И всегда расписывает безмерное несчастье в браке с женой, – фыркнула Гагарина в ответ, не сдержав довольной улыбки, которую послала Салтыкову. – Красив как бог, вот же зараза! А голос как у искусителя, того глядишь и не устоишь от соблазна!

– Твоя правда, – Екатерина наконец-то смогла успокоить сердцебиение, участившееся из-за, что и говорить, приятных слов лучшего кавалера Малого и Большого двора. Только в правдивость слов не верилось, но так хотелось, чтобы пусть малая капелька их оказалась правдой. Разве она, Екатерина, не красива, не достойна любви и восхищения, не умна, не начитанна? И кто сказал, что в этот раз чувства Салтыкова ложь?

– Хорошо умеет скрывать свои недостатки, – решила продолжить Гагарина, но Екатерина перебила, слишком поспешно:

– Значит – умен, и этого не скрыть!

– Вы защищаете его? Салтыков – человек, не придерживающийся строгих правил, он обычный, но опытный интриган и ловелас, Ваше Высочество! – комплимент придворному вызвал удивление фрейлины, и она постаралась настоять на своем мнении.

– Пусть и так! Сколько их было, куда они делись? Не так-то страшно, если знаешь особенности человека… У нас ведь как: всегда легко оговаривают человека. А потом выясняется – ничего-то и не было, может, так и с Салтыковым? Уж больно хорош… – рассмеялась Екатерина. – Не хмурьтесь, графиня. Мне ничего не грозит, а если вдруг, вы рядом!

– Я всегда буду рядом, Ваше Высочество!

Салтыков несколько изменил тактику, продолжив ненавязчивые ухаживания за великой княжной, но под бдительным взором фрейлины Гагариной Екатерине удалось его рассекретить и отстаивать независимость. В легких пикировках, случайных или запланированных встречах Екатерина никогда не отпускала от себя фрейлин, оставаясь на людях, что мешало создавать интимную обстановку и принуждало графа вести себя подобающе. Так прошли конец весны и лето. Наконец-то верная фрейлина Гагарина отлучилась по делам, да и Чоглоковы где-то задержались, и Екатерина оказалась один на один с искусителем. Причем ни уйти, ни позвать никого, не привлекая лишнего любопытного внимания.

– Наконец-то мы одни! Мое сердце ликует! – воскликнул Салтыков, загородив выход из небольшого зимнего сада, что устроила Чоглокова у окна еще в прошлый год.

– Оно нашло новый предмет для обожания? Поздравляю!

– Вы никогда не найдете более преданного сердца, чем мое! – Салтыков, нарушая этикет, схватил руку Екатерины и припал к ней с горячим поцелуем.

– Вы так и не поняли? – Екатерина попыталась отнять руку. – Мне нет дела до ваших сердца и чувств!

– Не верю! Ваше сердце стучит в унисон моему. Вы любите, но не хотите признаться даже себе!

– Почему же? Да, я люблю, мое сердце занято, но не будьте настолько самоуверенны, сударь, что оно занято вами! Есть более достойные кавалеры. Пустите же. Вы переходите все границы приличия! – Екатерина оттолкнула графа и ушла. Когда она оказалась в пустом коридоре, быстро поднесла руку к губам и коснулась места поцелуя.

«Господи, спаси и сохрани меня! Я борюсь из последних сил… Направь меня. Господи, я не хочу адюльтера! Но так хочу любви… Люблю ли я сама? Да! Да! Да!»