Юность Есенина

Весной и осенью Есенин почти не бывал в интернате, его всегда можно было встретить в роще, на кладбище или на берегу речки. «Возле города, — вспоминает один из товарищей Есенина, — тогда была березовая роща. Сюда мы часто ходили читать и мечтать» [93]. В зимнее время Есенин увлекался коньками. «Бывало, на коньках по льду уходили километров на 20, вплоть до Евлева. Зимой часто катался на лыжах»[94].

Любил Есенин бывать на больших базарах, которые собирались в Спас-Клепиках по праздничным дням. Родители учеников, желая повидаться со своими детьми, приноравливали свои поездки к базарным дням. «Поэтому ученики отпрашивались „на базар“. Есенин отпрашивался прежде всех. Приехал к нему кто, или не приехал, а на базар непременно пойдет и там пропадает надолго… ему нравилась просто базарная сутолока и возможность увидаться с знакомыми»[95]. Одно из ранних стихотворений Есенина рисует веселую картину базарного праздника:

На плетнях висят баранки,
Хлебной брагой льет теплынь.
Солнца струганные дранки
Загораживают синь.
…………………………….
Дробь копыт и хрип торговок,
Пьяный пах медовых сот.
Берегись, коли не ловок:
Вихорь пылью разметет. (1, 177)

«Часто, — вспоминает А. Н. Чернов, — с нами затевали драку ребята из близлежащих деревень или свои городские бросали камнями. И вот Есенин, набрав камней, шел впереди всех, воодушевлял нас, и, таким образом, мы отбивались от своих „врагов“. Он же рассказывает: „Один раз мы, беседуя о литературе, решили провести вечер в школе с постановкой небольшой пьески. Это дело устроить взялся Есенин. Он попросил Хитрова разрешить нам этот вечер и дать возможность к нему подготовиться. Вечер прошел весело“»[96]. Есенин с увлечением исполнял в этом школьном спектакле одну из женских ролей.

Занимался Есенин плодотворно. Хорошая память позволяла ему на подготовку уроков тратить сравнительно немного времени. В остальные часы он чаще всего отдавался любимому делу — литературным занятиям. Школьная библиотека, наполненная ненужной и устаревшей литературой, не могла удовлетворить Есенина, который очень много читал. Он был постоянным посетителем земской библиотеки.

Сосновая роща близ Спас-Клепиковской школы.

Живая заинтересованность воспитанников Спас-Клепиковской школы литературой, их самостоятельные стихотворные опыты, беседы и споры о книгах — все это как-то рассеивало религиозную атмосферу церковноучительского заведения.

Особенно свободно дышалось Есенину на уроках литературы. Правда, вначале учителя не придавали серьезного значения тому, что Есенин увлекается поэзией и пишет стихи, потому что «в ту пору, — вспоминает Е. М. Хитров, — в школе было много стихотворцев, некоторые были чрезвычайно плодовиты, закидывали меня ворохами своих произведений. Приходилось принимать часто особые меры, чтобы умерить их пыл, особенно когда видишь, что „хоть охота смертная, да участь горькая“. Поэтому и Есенина я слегка поощрял, но относился к его стихотворству сдержанно»[97].

Один из воспитанников школы, Е. Тиранов, писал не только стихи, но и пробовал свои силы в прозе, за что нарекли его «прозаиком», а Есенина — в противоположность ему — «поэтом» [98].

В классе «поэт» и «прозаик» сидели на одной парте, что не мешало им довольно ревниво относиться друг к другу. Поначалу произведениям Тиранова в школе отдавали известное предпочтение. Бывший рабочий Великодворского стекольного завода, Тиранов писал стихи на гражданские темы. «Произведения его были обширны по объему, простираясь до поэм, мысли в них кипели, чувство клокотало»[99]. В 1924 году в рукописном журнале «Спас-Клепиковский работник просвещения» Е. М. Хитров опубликовал сохранившиеся у него автографы нескольких ранних стихотворений Есенина и одно Е. Тиранова под названием «Разбитое стекло»:

Напротив койки в раме черной
Гремит разбитое стекло,
И страх наводит ночью темной
Своим дрожанием оно.
При звуке этом сердце ноет,
А за окном темно-темно…
Лишь только слышно — ветер воет,
Дрожит разбитое стекло.
Замолкни, мрачный звук, унылый!
Ты разрываешь сердца ткань.
Во мне и так уж мало силы,
Я сам разбит… О, перестань!
Разбито ты — зачем же стоны?
И я разбит, но я молчу…