Юность Лагардера

Крестница же превосходила саму себя в умении понравиться и подольститься. Она говорила о четках и молитвах… Она вздыхала так, что могла бы смягчить самую черствую душу, жалуясь на горькую судьбу в браке с грубияном-мужем и на бесконечные трудности тяжкого ремесла кабатчицы.

Гнусная комедия разыгрывалась уже много лет, и обманутая госпожа де Ментенон простерла могущественную руку над «Сосущим теленком». Она читала полицейские отчеты, в которых много говорилось об этом злачном заведении. «Я отвечаю за хозяйку этого злосчастного кабачка», — заявляла она министру. В конце концов полиции надоели бессмысленные разоблачения. Они были убеждены, что истина рано или поздно всплывет наружу. Нарыв лопнет, как только произойдет убийство. Тогда никто не осмелится стать на пути правосудия — даже король, ибо для этого монарха ничего не было выше справедливости.

Ах, какой трогательной была встреча крестной и крестницы!

Миртиль робко приблизилась, сделала три реверанса, а затем, потупившись, застыла на месте.

— Ну же, мое дорогое дитя, — сказала маркиза, — к чему столько церемоний! Дай мне обнять тебя!

— Ах, мадам! Ах, моя обожаемая крестная!

— Что такое? Ты плачешь? Отчего эти жемчужные капельки пролились из наших прекрасных глаз? Ах, как скверно, негодница!

Миртиль, упав на колени, зарылась лицом в юбку своей покровительницы. От ее рыданий разрывалось сердце.

Госпожа де Ментенон, по-матерински сняв шляпку с молодой женщины, стала нежно выговаривать ей, одновременно лаская своей белой рукой пышные волосы цвета воронова крыла.

— Ну же… ну… кто обидел мою крестницу?.. Мою дочку? Разве она не знает, что я рядом, что я всегда помогу и утешу?

— Ах, крестная, на меня свалилась беда! Даже не понимаю, чем я могла заслужить такое? Ведь это же несправедливо!

Маркиза, схватив за руки заплаканную Миртиль, заставила ее подняться и, усадив в кресло подле себя, весело произнесла:

— Вытрите свои глазки, моя дорогая! Я не люблю, когда вы плачете! Я хочу видеть вас красивой. Вот так… А теперь рассказывайте — все как на духу… К несчастью, у меня есть для вас только четверть часа… Король охотится в соседнем лесу и скоро вернется завтракать… Я немедленно оповещу Его Величество о невзгодах моей Миртиль…

«Прекрасно! — возрадовалась в душе Злая Фея. — Лучшего и пожелать нельзя… Так воспользуемся же случаем!»

Мы не станем вдаваться в подробности, дабы не утомлять читателя вздохами и жалобными причитаниями этой ужасной женщины. Она поведала крестной следующее: прошлым вечером в кабачок «Сосущий теленок» зашел поужинать некий молодой человек. Он явно искал ссоры и начал задирать безобидных посетителей… добрых, славных людей, которые никому не сделали зла. Среди них был один бретонский дворянин, бедный, но гордый и честный, общий любимец, весельчак и шутник, по имени Эстафе, или Меченый. Всех своих посетителей Миртиль знает много лет: они, хоть и носят шпагу, но терпеть не могут стычек и драк. К тому же, будучи преданы ей всем сердцем, они понимают, как пагубно могут отразиться подобные истории на репутации заведения.

Но этот забияка, словно сорвавшись с цепи, набросился на несчастного Эстафе со шпагой. За того вступились, однако все произошло слишком быстро. В наглого молодого человека будто вселился дьявол… Столы, скамьи, оловянные кувшины — все превратилось в орудие убийства. Наконец он расчистил себе дорогу к выходу, но успел-таки заколоть бедного Эстафе.

— Я спала и не слышала шума стычки… Мои друзья совершили тяжкую ошибку… Надо было сразу же предупредить ночную стражу, а они потеряли голову… Жоэль де Жюган и еще кто-то, решив, что их несчастный товарищ жив, понесли его в больницу. В это время по улице проходил патруль. Стражники увидели, что Эстафе отдал Богу душу, а их командир счел, что тело собираются бросить в Сену. Он не желал ничего слушать! Конечно, учитывая поздний час и подозрительное место… Я оказалась в отчаянном положении, мадам! Меня заставили подписать протокол! Мне грозят судебным преследованием! Если вы не заступитесь за меня, то не знаю, что со мной будет!

Госпоже де Ментенон с ангельски-доброй улыбкой подняла свою красивую руку.

— Успокойся, Миртиль, никто не станет тебя преследовать. Однако, насколько мне известно, король весьма раздражен тем, что в Долине Нищеты постоянно творятся какие-то темные дела… Тебе следует на время уехать к мужу в Гавр… Когда же эта страшная история забудется, ты снова откроешь свой кабачок, ибо, как ни грустно, это единственный для тебя источник существования. Полагаю, доходы твоего мужа не возросли?

— Ах, мадам, уверяю вас, его положение плачевно как никогда! Война на море похоронила торговлю пряностями… Он ничего не может продать!

Маркиза продолжала:

— Его величество ненавидит дуэлянтов и всех тех, кто слишком легко пускает в ход шпагу. Так как же зовут человека, который убил твоего Эста…?

— Эстафе, крестная, по прозвищу Меченый. — И Миртиль, предвкушая сладость мести, кротко добавила: — Нападавший не скрыл от нас своего имени. Раздавая удары направо и налево, он выкрикивал: Лагардер!

— Лагардер? Король не забудет.