Юность Лагардера

— Я могла бы затаить на тебя зло, ведь ты меня бросил… Но когда я увидела тебя пять лет назад… такого грустного и несчастного, словно само Небо ополчилось на тебя… тогда ожила прежняя любовь… сердце дрогнуло… потому что ты всегда был моем единственным…

— Лгунья! Воровка!

Эти слова внезапно вырвались из сдавленного горла Марипозы, и молодая испанка прыгнула на соперницу, как пантера, выпустившая когти… Ошеломленная Миртиль с воплем повалилась на пол… Это была захватывающая битва дух дам! Испанка вцепилась ногтями в лицо француженки, норовя выцарапать той глаза.

— Я тебе покажу, злодейка! — кричала она. — Похитительница детей! Торговка смертью!

Миртиль яростно отбивалась, молотя коленом в живот Марипозы, а кулаками — в маленькие груди.

Оливье лишь с большим трудом удалось разнять двух фурий. Ему досталось несколько синяков, а одна из них вырвала у него клок волос! Растрепанные, растерзанные, исцарапанные, они все еще пытались дотянуться друг до друга, когда моряк, встряхнув Марипозу, решительно приказал:

— Живо в тот угол! И если пошевелишься, я вспомню обычаи Тортуги!

Это подействовало тут же. Задыхаясь, испанка отступила назад. А Оливье подошел к Миртиль, которая, глядя на него с вызовом, даже и не думала поправлять разорванное платье. Впрочем, она, возможно, полагала, что это делает ее более соблазнительной?

Но время уловок прошло, и молодой человек, сжав железными пальцами ее руку, гневно спросил:

— Что ты сделала с моей дочерью Армель? Миртиль взглянула на него с загадочной улыбкой сивиллы[63].

— Я скажу тебе это ночью, на борту «Звезды морей», в твоей каюте, на твоей подушке!

Тогда Оливье повернулся к своей подруге.

— Думаю, Марипоза, этой женщиной пора заняться тебе!

— Я заставлю ее говорить! — взвизгнула испанка, выхватив из-за пояса маленький толедский кинжал.

Миртиль, вздрогнув, отпрянула.

— Не трогай меня, ты, дикая кошка!.. Я хотела отбить тебя, Оливье, не скрою… но мне это не удалось… моя соперница тоже красива… А о твоем беленьком ангелочке, бедный друг, я мало что могу тебе рассказать… Я хотела оставить ее при себе, воспитать как свою дочь, в память о тебе! Увы, мне не суждено быть матерью… Глядя на нее, я вспоминала свое детство, свою юность… Я была уверена, что ты добьешься удачи на Антильских островах… прославишься и разбогатеешь… С какой радостью я вручила бы тебе дочь, выросшую в моем доме, красивую, безупречно воспитанную, короче, достойную тебя, любимый мой Оливье! Увы! Вскоре после твоего отъезда ее похитили у меня бродячие комедианты! Они сделали из нее балерину, танцовщицу в своем театре на Новом мосту… я узнала об этом слишком поздно! Если не веришь мне, спроси у людей, они подтвердят мои слова…

Оливье кивнул в знак согласия. Он помнил, как Армель тащила его на ярмарку смотреть балаганное представление, как хохотала, забыв о голоде, глядя на ужимки маленького актера… кажется, тот изображал горбуна?

Миртиль, ободренная этим кивком, продолжала:

— Где теперь несчастная девочка? Не знаю! Но мне говорили, что она попала в руки негодяя, который взял себе имя Анри де Лагардер… По слухам, этот человек изумительно владеет шпагой, просто чудеса творит…

— Я убью его, вот и все! — спокойно ответил Оливье де Сов. — Я никого не боюсь, и мне вполне достаточно имени этого мерзавца. При первой же встрече с ним я дам ему пощечину и проткну насквозь, но сначала вырву из его лап мою златовласую девочку.

Через полчаса мир был восстановлен. Капитан «Звезды морей» заключил союз с Миртиль. Вечером он ужинал за ее столом, по правую руку от зловещего Кокбара. Марипоза попросила разрешения вернуться на бриг. Она терзалась ревностью — совершенно, впрочем, необоснованной. Оливье не обращал никакого внимания на Злую Фею. Он думал только о том, как освободить дочь и убить этого Лагардера…

Был принят следующий план: Миртиль немедленно отправится в Париж и начнет розыски Армель, а также похитившего ее негодяя. Оливье присоединится к ней, как только уладит необходимые формальности в Гавре, и после этого они станут действовать сообща.

Вернувшись на бриг, капитан с удивлением обнаружил, что Марипозы в каюте нет… Подождав ее, он решил лечь спать, говоря себе: «В сущности, она не нужна мне. Я не люблю ее… Пусть найдет себе обувь по ноге, я буду только рад! Армель! Армель! Армель! В сердце моем есть место лишь для тебя, милая моя дочурка! Когда же я увижусь с тобой?»

В то время как капитан де Сов в очередной раз угодил в хитро расставленные сети госпожи Миртиль, другой капитан, его друг Гастон виконт де Варкур по своей воле устремился в западню, став пленником чувства, столь чуждого, казалось бы, огрубевшему в сражениях сердцу флибустьера.

С первой же встречи его неодолимо влекла к себе белокурая «сестренка» Лагардера, и он быстро заметил, что она относится к нему с особым расположением.