Юность Лагардера

Несмотря на страшную усталость, Анри даже не помышлял об отдыхе. Разве сейчас он имел право отдыхать? Он вернулся к плоту, выбрался на него, взял все еще бесчувственную девочку, снова положил ее к себе на спину и бросился в воду, стремясь достичь берега в том месте, где в наши дни мост Искусств упирается в набережную перед дворцом Мазарини.

Ступив на твердую землю, он крепко прижал к груди дитя, вырванное им из когтей смерти, и стрелой понесся к площади Дофина.

В «Очаровательном театре» уже давно кончили ужинать. Мамаша Туту, господин Плуф и госпожа Бернар грустно смотрели друг на друга и молчали. Они сидели вокруг стола из светлого дерева, где стоял нетронутым ужин Маленького Парижанина: миска горячего супа, кусок серого хлеба и селедка… Неверное пламя свечи освещало эту сцену.

— Господи Иисусе! — вдруг воскликнула госпожа Бернар, первая увидевшая своего молодого хозяина, с которого ручьем стекала вода. — Что с вами случилось, господин Анри?.. Вы же зальете весь пол…

Тут только она заметила, что Маленький Парижанин держит на руках девочку, и от волнения даже лишилась дара речи.

— Быстрее! — резким тоном приказал Анри. — Поторапливайтесь! Согрейте эту крошку, переоденьте ее в сухое!

— Господи, она же наверняка умерла! — запричитал господин Плуф, видя, что девочка безжизненно повисла на руках ее отважного спасителя.

— Нет, сударь мой Изидор, — ответил маленький акробат, — но, если мы немедленно не окажем ей помощь, она действительно умрет!

Хотя госпожа Бернар и утратила все свои ораторские способности, она не разучилась немедленно исполнять приказания Анри. В мгновение ока она избавила мальчика от его ноши и исчезла с ней за холщовой перегородкой.

Наконец госпожа Роза Текла, которая от изумления также на время онемела, вновь обрела дар речи и воскликнула:

— Праведное Небо! Что с вами? На кого вы похожи?! Где же вас угораздило так перемазаться?

— Видите ли, мамаша Туту, я действительно попал в переплет, но расскажу я вам об этом несколько позже… Сейчас же мне надо…

— В первую очередь вам надо обсушиться, а затем поесть и выпить чего-нибудь горячего, — вмешался месье Изидор.

— Нет, господин Плуф. Прежде всего я пойду запрягу тележку и…

— Не к спеху! — в один голос воскликнули компаньоны.

— Так надо! — живо настаивал Анри. — И чем скорее, тем лучше! Время не терпит!

— Хорошо-хорошо! — успокоил его добросердечный клоун. — Тогда я сам займусь этим. Раз вы настаиваете, то — в путь! А вы, пока я буду готовить наш фургон к отъезду, постарайтесь прийти в себя. Вы белы, как мел, и у вас дрожат губы.

— И не смейте возражать! — добродушно прикрикнула на мальчика дрессировщица собак. — Идите переоденьтесь, а я тем временем подогрею ваш ужин.

На этот раз мальчик подчинился. Убедившись, что господин Плуф начал собираться в дорогу, он решил, что пора заняться собой, и также скрылся за холщовой занавеской, отделявшей его личные апартаменты от гостиной. Сменив платье, он вернулся к обществу, с нетерпением ожидавшему его рассказа:

— Знаете, мамаша Туту, со дна Сены я выловил именно такую девочку, какой как раз и недостает нашему театру. Правда, ее хотели слопать хищные акулы, так что, спасая ее, я с ними подрался!

— Ах, я ничего не понимаю! О какой девочке вы говорите?

— Как! Неужели вы не помните? Вы же сами сокрушались, что у нас в труппе нет маленькой хорошенькой девочки!

— Когда это я говорила? — удивилась хозяйка театра. — Ах, у меня уже такая плохая память!

— Зато я все помню… Слушайте же и судите сами: какие-то мерзавцы бросили это бедное дитя в реку… Само Провидение поставило меня у них на пути. Оно же направляло меня и помогло победить… Наверное, у него есть свои планы относительно этой малышки, ведь вы отлично знаете, что Провидение ничего не делает просто так!

— Вам виднее, господин Анри, вам виднее!

— Так разрешите же мне поручить вашим заботам Маленькую Принцессу. Она прекрасно дополнит нашу труппу и станет ее украшением… Вы согласны?

— Ах! Господин Анри! Да разве могу я не согласиться с вами?

Через полчаса, немного отдохнув и проглотив свою порцию супа и селедки, Маленький Парижанин вернулся к госпоже Бернар.

— Можно мне взглянуть на мою ундину? Добрая женщина улыбнулась, взяла огарок свечи

и осветила соломенный тюфяк, на котором лежала девочка.

— Тс-с! — произнесла она. — Не тревожьте ее, господин Анри! Ей, несомненно, дали какое-то снотворное… такое, от которого сон становится на редкость долгим, а тело — бесчувственным.

— Снотворное? Уверен, что вы попали в самую точку, матушка Бернар, потому что она ни разу не вскрикнула, пока этот верзила волок ее…

Не договорив, он внезапно замолчал и застыл с — открытым ртом, в изумлении глядя на спящего ребенка. Рука его медленно поднялась к груди, туда, где вдруг встрепенулось сердце…

Слабый огонек свечи, которую держала госпожа Бернар, освещал бледное ангельское личико и золотые волосы той, о ком он думал весь остаток прошедшего дня.

— Это она, та самая девочка! — в волнении прошептал он. — Девочка, которой я послал воздушный поцелуй… Это она! Ах! Да будет благословен Господь!