Юность Лагардера

— Для начала ему нужно придумать имя. Он ступил на нашу землю, а значит, как и мы все, утратил имя, данное ему при рождении. Он похож на фламандца, у него нежный цвет лица, синие глаза, светлые усы… Решено, я стану звать его Фламанко.

И, обращаясь к шевалье де Сову, резко сказал:

— Как только «Звезда морей» окончит разгрузку, она в твоем распоряжении. Если ты окажешься трусом, тебя вздернут на ее же рее. Так что удачи тебе, Фламанко!

И он протянул ему руку. Оливье пожал ее и рассмеялся.

— Что с тобой? — жестко спросил Монбар.

— Позволено ли будет мне выразить вам…

— Выразить тебе, — поправил флибустьер.

— Выразить тебе мою благодарность, — поправился Оливье, — и заверить, что у тебя еще будет возможность убедиться в моей храбрости, а также спросить: буду ли я полновластным и единственным хозяином у себя на судне?

— После Господа Бога — да.

— Буду ли я отвечать за свои действия лишь перед самим собой?

— От тебя потребуется только одно: доставлять на Тортугу взятые в бою трофеи.

— Тогда ты останешься мною доволен.

— И все же не забудь: тебя могут и вздернуть!

Спустя три месяца капитан Фламанко получил в Бас-Тере лестное для себя прозвище Морской Рыцарь, прочно закрепившееся за ним.

Следует объяснить, откуда же оно взялось.

Через четыре дня после разговора с Монбаром-Истребителем шевалье, некогда робко пытавшийся продать свою шпагу на Ярмарке наемников, вместе со своим неразлучным другом Турмантеном обосновался на борту «Звезды морей». Он уже убедился, что бриг был великолепно оснащен и имел большой запас ядер и пороха.

Оливье набрал новый экипаж, усилив тем самым отряд корсаров, один вид которых уже наводил страх на противника, опытными матросами, ловко обращавшимися и с ружьем, и с абордажным топором.

Затем состоялась церемония подписания подробнейшего договора между капитаном и командой. Согласно ему все члены команды были обязаны беспрекословно подчиняться капитану. В остальном же на борту устанавливалось полное равенство. Оно и впрямь было таковым — вплоть до того, что если кто-либо из команды желал получать тот же рацион, что и офицеры корабля, то желание его тут же удовлетворялось.

Трофеи поступали в общую казну, однако расходы тех, кто вложил деньги в снаряжение экспедиции — а сейчас это был Турмантен, — возмещались в первую очередь. Приз в сто экю ждал каждого, кто первым обнаружит вражеский корабль и сообщит о нем.

В этом сообществе, живущем по собственным законам, полученное ранение компенсировалось в зависимости от степени его тяжести. Потеря кисти правой руки, всей руки или правой ноги оценивалась в двести пиастров или же двух рабов; потеря обеих рук или обеих ног — в шестьсот пиастров или шесть рабов и так далее.

Все героические деяния щедро оплачивались; не оставались без награды и преданность, и мужество. Любое захваченное судно становилось собственностью капитана.

Оливье с легким сердцем отдал приказ поднимать паруса, ибо полученное им каперское[46] свидетельство, подписанное самим королем, указывало на то, что деятельность, которой ему предстояло теперь заниматься, именуется не презренным пиратством, но содействием Королевскому морскому флоту в войне с Испанией (в Европе Франция как раз затеяла войну против Испании и Голландии).

Новоявленный капитан собирался добывать трофеи весьма своеобразным способом.

Как только зеленые вершины Тортуги скрылись из виду, он во всеуслышание заявил:

— Ничто в мире не ценится столь высоко, как вежливость… если ты учтиво поведешь себя со своим врагом, то сумеешь многого добиться!

Корсары в недоумении слушали сентенции Оливье. Еще бы: им никогда не были присущи ни учтивость, ни куртуазное обхождение. Турмантен лишь посмеивался украдкой. Ничего не зная о планах своего матроса, он, тем не менее, полностью полагался на него.

Итак, «Звезда Морей», подгоняемая легким бризом, двигалась вдоль берегов Гаити. Когда вдали показался соседний остров, именуемый испанцами Портоико, корабль взял курс зюйд-зюйд-ост. Оливье де Сов отважно вышел на дорогу, которой в Новый Свет обычно следовали караваны судов из Испании.

Флибустьеры редко осмеливались нападать на испанцев в этих водах, потому что торговые корабли, груженные мукой, шелком, льном, а главное, золотыми и серебряными монетами, всегда сопровождали хорошо вооруженные военные галеоны. Схватка же с «броненосцем», как называли корсары испанские военные эскадры, мало привлекала членов Берегового братства, привычных к абордажам и рукопашным боям на палубе вражеского судна, но плохо разбиравшихся в тонкостях морского боя.

И вот в одно прекрасное утро, когда еще нежаркие лучи тропического солнца ласкали корабль, а летучие рыбы стаями носились вокруг, серебряными брызгами взлетая из воды, корсар, сидевший в смотровой корзине на вершине грот-мачты, закричал:

— Вижу броненосца! Мгновенно извещенный, шевалье де Сов поднялся на капитанский мостик.

Вглядевшись в горизонт, он сразу понял: впереди их ждала богатая добыча, но завоевать ее будет нелегко.