Юность Моисея

В сознанье Хозарсифа сегодняшний сон пронёсся, как повторное видение, которое не хотело оставаться не записанным. Но юноша знал: как только первосвященник разрешит, всё будет записано и сохранено. Может быть, именно это для Хозарсифа сейчас важнее всего. Ведь недаром тайные знания хранятся записанными в манускриптах.

Впереди у него лежал такой же путь обучения жреческим тайнам и Божественным откровениям. Может, именно поэтому сон снова привиделся мальчику, готовому вступить на путь учения, пока ещё не поздно отступить. Но стоит ли отступать, когда решение уже принято? И стоит ли изменять решения – ведь не бывает ничего неизменного?

Привидевшийся отрок был явным Екклесиастом. [17] Не предстояло ли Хозарсифу пройти тот же путь, предназначенный мальчику? Если это действительно так, то сам Хозарсиф от рождения был Избранным. Об этом ему часто говорила мать, предполагая увидеть сына властителем Египта. Об этом не раз говорил шумерский жрец Отой, духовник матери и первый учитель Хозарсифа. Ведь все знания, которыми сейчас мог блеснуть будущий неофит, были получены через проповеди жреца, принявшего в воспитании мальчика деятельное участие.

Более того, юному племяннику Рамсеса II самому было интересно общаться с Отоем, и каждый раз, когда жрец приезжал в Мемфис, Хозарсиф искренне радовался, ибо знал, что получит от жреца столько духовной пищи, сколько сможет вместить.

Глава 3

Исповедь – перед Богом. Но каким? Или самооправдание и самолюбование?

В наши времена, когда истина скрыта столькими покровами, а обман так прочно укоренился, распознать истину может лишь тот, кто горячо её любит.

Б. Паскаль

Иерофант, [18] встретивший Хозарсифа, шагал молча. Юноша пристроился чуть сзади, стараясь не отставать. Пройдя меж колонн в гипостиле, они вошли в зал «Божественного откровения». На пороге Хозарсиф на секунду замешкался, поскольку простым смертным сюда входить не разрешалось. Стоило ли ему переступать установленную черту запрета?

Однако иерофант шёл, не оглядываясь, поэтому юноша снова догнал жреца, стараясь уже не разглядывать невиданные доселе внутренние стены монастыря и вообще не глазеть по сторонам, хотя зал отличался от гипостиля не только красочными изображениями богов. Так же здесь возле мозаичных стен примостились гипсовые статуи множества богов, очень смахивающие на живых существ, но, скорее всего чем-то напоминающие земных мутантов, чем небожителей.

Впереди виднелась часовня Осириса, куда вход был запрещён даже жрецам, но справа от часовни была дверь в подземные пещеры, перед которой стояла статуя Исиды. Левой рукой она прижимала к груди младенца, а правой держала крест в виде символа Анх. [19] Собственно, здесь были заключены два символа: крест как символ жизни и круг как символ вечности, а вместе они обозначали бессмертие. Этот крест являлся также символом объединения женского и мужского божеств, Осириса и Исиды, то есть, союз земного и небесного. С детства, учась письму, Хозарсиф запомнил, что этот знак всегда означал «жизнь» и всегда являлся частью слов «благосостояние» и «счастье». Именно с помощью этого ключа можно было открыть ворота смерти.

Неужели сама Исида принесёт юноше с этим знаком продление существования на земле и обретение жизни в зазеркальном потустороннем мире? Статую богини Хозарсиф тоже никогда раньше не видел, даже не слышал, что она есть в храме. Причём, изображение богини было настолько живым и образным, что мальчик даже открыл рот от удивления.

Мембра несколько минут стоял перед статуей, читая молитву, потом обернулся к юноше:

– Мы поговорим с тобой потом, о Хозарсиф. Ты племянник фараона и я должен почтительно относиться к тебе. Только здесь ты уже никто, в святилище ты становишься обыкновенным неофитом, [20] то есть, человеком, ищущим путь познания истины. Сейчас важно решить, нужно ли тебе посвящение священным тайнам богов или достаточно одного приблизительного знакомства, как хотела твоя мать?