Юность, опаленная войной

В один из ближайших дней своими мыслями Филипп Федорович поделился с бывшим счетоводом колхоза «Красный пахарь» Д. А. Жизневским, дом которого находился рядом с колхозной канцелярией. В эти тяжелые для Родины дни все члены семьи Демьяна Алексеевича проявили себя настоящими советскими патриотами. Его жена Мария Мартыновна ежедневно в огромных чугунах варила суп, картошку. Приготовленную за день еду с наступлением темноты она вместе с мужем скрытно доставляла раненым. Их дочери — Галя, Вера, Леля — были надежными помощниками Кургаева и Саблера. После встречи с Жизневским Филипп Федорович получил записку:

«Сегодня в 23.00 встреча у колхозной бани. Демьян».

Весь день Филипп Федорович только и думал о полученной записке. Он надеялся, что Жизневский поможет ему связаться с местными патриотами, достать все необходимое для лечения раненых. За полчаса до назначенной встречи Филипп Федорович тихо вышел на высокое крыльцо канцелярии. Немецкий часовой, насвистывая что-то себе под нос, ходил у комендатуры. Дождавшись, когда тот направился к дальнему углу охраняемого дома, Филипп Федорович бесшумно спустился с крыльца и нырнул в кусты разросшейся сирени. Через несколько минут он был на условленном месте встречи.

От бревенчатой колхозной бани ему навстречу отделилась фигурка девушки. Это была молоденькая учительница Евгения Ефимовна Ильченко, которую в Тарасове звали просто Женя.

— Вы? — удивленно приглушенным голосом проговорил Филипп, узнав в ней свою помощницу.

— Да, доктор. Нам надо торопиться! Нас ждут.

Не оборачиваясь, она стала проворно пробираться по высокой траве к ручью. Филипп Федорович еле успевал за ней. У ручья Женя остановилась.

— Что случилось? — чуть слышно спросил Кургаев.

— Нам здесь не перейти! Кто-то сбросил кладку. Придется взять чуть правее.

Ручей с заболоченными краями сам по себе был неширок, но глубок. Он никогда не пересыхал даже в разгар самого засушливого лета. Утопая по пояс в густой и мокрой траве, они двигались в тумане, как призраки. Вскоре у развесистой вербы показались сляги березовой кладки. Слегка балансируя, Женя и врач благополучно перебрались на противоположную сторону.

— Теперь нам надо подняться к школе. Вон к тому зданию, — полушепотом объяснила Женя, указывая на высившийся в темноте силуэт продолговатого здания на пригорке. К школе подошли со стороны ручья. Плотно прижимаясь к бревенчатой стене, Женя постучала в боковое окно у крыльца.

Ответа долго ждать не пришлось. Вскоре послышался скрип двери. На крыльце показалась фигура директора школы Павла Моисеевича Бортника.

— Это мы, — прошептала Женя.

— Наконец-то! Проходите.

Все трое вошли в квартиру. Из-за дощатой перегородки показалась хозяйка. В руках у нее был чугунок с дымящейся картошкой.

— Прошу за стол. Не стесняйтесь, — просто, по-домашнему пригласила Стефанида Ивановна ночного гостя. Филипп Федорович сел на широкую, продолговатую скамью. От быстрой ходьбы, ежедневного недоедания у него кружилась голова.

— Кушайте, пожалуйста! — предложила гостеприимная хозяйка.

Тем временем, пока Филипп Федорович ел картошку, Женя и Павел Моисеевич через откидную крышку в полу спустились в глубокий и просторный подвал, где у включенного радиоприемника их ждал председатель колхоза «Красный пахарь» В. И. Лошицкий.

— Как добрались? — спросил Женю Виктор Иванович.

— Хорошо. Доктор ужинает у Стефаниды Ивановны.

В радиоприемнике после шума и коротких частых сигналов раздался голос московского диктора:

«Внимание, говорит Москва! Передаем сводку Совинформбюро. Сегодня советские войска после упорных и кровопролитных боев оставили…»

Далее перечислялись оставленные города.

— Да, невеселые дела! — сокрушенно произнес Бортник после прослушанной очередной сводки.

— Это война, брат! А здесь тоже бывает по-разному. Француз в 1812 году до самой Москвы допер. А что из этого получилось? Дали ему от ворот поворот. Успехи в первые дни войны — это еще не победа, — старался смягчить нерадостное сообщение московского радио Лошицкий. — Ты лучше скажи, как помочь раненым?

— Виктор Иванович, а что слышно о ратомской аптеке? — спросила Женя.

— Пока закрыта. Когда откроется — не знаю.

В подвал спустился доктор.

— Здравствуйте, — тихо поздоровался Филипп Федорович и, слегка кивнув головой в сторону радиоприемника, спросил: — Что нового?

— Отходим… Отходим на заранее подготовленные позиции… Бои за Оршу, — тяжело вздохнув, грустно сообщил Лошицкий. — Доктор, а как у вас обстоят дела?

— Раненых много. Умирают почти каждый день. На сегодня почти нет медикаментов и перевязочного материала. Как воздух, нужна ваша помощь.

— Да, положение сложное, но не катастрофическое, — оптимистически произнес Виктор Иванович. — Поможем, хоть это будет и не так просто. Для этого и собрались…

* * *