Юность Пикассо в Париже

– А вы, дитя, не понимаете? Что ж, он открыл совершенно новое направление в искусстве, и я сомневаюсь, что теперь все останется, как было прежде.

– Родился кубизм, – добавил Хайме.

– А как бы вы объяснили, что такое этот кубизм? – спросила Фернанда.

– Кубизм – это геометризация и уплощение формы, – пояснил Хайме. – Ничего подобного не было еще никогда.

Гертруда вмешалась в разговор:

– Это нововведение живописцы называют термином «сдвиг» или «взаимное наложение» объектов.

– Взаимное наложение… Боюсь, я не понимаю, – сказала Фернанда, покачав головой.

Хайме улыбнулся и посмотрел на Гертруду в надежде, что той удастся объяснить лучше.

– Моя дорогая, взаимное наложение – как раз и есть самое главное в работах Пикассо. Это откровенный бунт против условностей в искусстве. В катинах Пабло есть своя особая логика, совершенно оригинальная и свободная от предрассудков. Это гениально!

За кулисами Хайме увидел висящую на стене темносинюю картину «Жизнь», посвященную Карлосу Касагемасу.

– Карлос бы им гордился, – сказал Хайме, обращаясь к Фернанде. – В этом портрете Пабло ухватил самую сущность своего друга.

Сжимая в руке медальон Кончиты, Пабло в одиночестве сидел за кулисами и размышлял. К нему подошли Аполлинер и красивый молодой человек выразительной внешности, лет двадцати с небольшим. На нем были красный, небрежно надетый берет и так же небрежно замотанный вокруг шеи золотистый шелковый шарф. Молодого человека окутывала атмосфера уверенности и шика.

– Пабло… Это Жорж Брак [29].

Брак шагнул вперед и протянул руку.

– Я так много слышал о вас, – сказал он. – Быть может, вы окажете мне честь и посетите как-нибудь мою студию?

Пабло крепко пожал протянутую ему руку.

– А почему бы и не зайти? Я слышал о вас и знаю, что вы тоже интересуетесь абстракцией.

– Так и есть, – подтвердил Жорж. – Давайте встретимся. Я оставлю свой адрес у Воллара.

Разговор был прерван Максом и небольшой группой доброжелателей, которые подняли Пабло на плечи, восхваляя его поразительный успех. Они, будто зрители корриды, чествовали матадора, осыпая арену цветами в знак восхищения его дерзостью и мужеством. Побежденный бык лежал у его ног.