Юность под залог

– А! Басенка! Пришла уже! – отчего-то рассыпалась перед ней свекровь. – Тебя Зинаида Матвеевна просила зайти – кажется, Аришу нужно забрать.

– Зайду. Сейчас переоденусь и заберу, – проговорила Аврора и хотела было открыть дверь маленькой комнаты, как Ульяна Андреевна нарочито громко сказала:

– Басенка! Зинаида Матвеевна велела срочно прийти!

– Да что у них пожар, что ли! Переоденусь и схожу! – И Аврора открыла дверь.

Да... Лучше бы она этого не делала. Хотя... Не узнай наша героиня этого тогда, она узнала бы о дурных пристрастиях своего любимого мужа позже, что, наверное, было бы куда хуже.

А увидела она следующее. Метелкин весьма энергично, в определенном, свойственном только ему четком ритме скакал в чем мать родила на Лидочке – дочери приехавшей из Ярославля Валентины. Та стонала время от времени самым престранным образом – хрипловатым голосом прирученного циркового медведя, когда тот просит чего-нибудь вкусненького.

– Ну ты, Метелкин, и падла! – прокричала Аврора, повторив любимое выражение своего родителя, и, изо всей силы захлопнув дверь, помчалась к матери.

А изменщик, вскочив с кровати, прикрывшись простыней, обрушился на Ульяну Андреевну:

– Черт! Я ж говорил! Если Аврорка придет невзначай, заговори ее, не пускай! Вот что ты натворила-то?! Дура!

– Зверь! – равнодушно брякнула та и отправилась на кухню пить чай.

По большому счету, Аврориному взору открылась картина, аналогичная той, которую Зинаида Матвеевна увидела много лет назад на поминках Авдотьи Ивановны. Вот и не верь после этого, что дочь зачастую повторяет судьбу матери, что если у родительницы, к примеру, муж был алколик, дебошир и гулена, то и дочери непременно попадется точно такая вот копия. Если же мамаше необоснованно повезло с супругом, то и дочери так же беспричинно повезет. И тут совершенно ни при чем внешние и внутренние качества обеих. Так уж уготовано судьбой, а от судьбы, как известно, никуда не уйдешь. И вышеописанный пренеприятнейший факт измены Метелкина лишний раз доказывает это жизненное наблюдение, превращая его в правило.

Аврора прибежала к матери и заявила:

– Я развожусь!

– Как?! Что ты такое говоришь-то?! Это почему?

– Аришенька, девочка моя, как я по тебе соскучилась! – Аврора потянулась к дочери, но Зинаида Матвеевна властно проговорила:

– Арина, ступай в комнату. Негоже робенку такие разговоры слушать! Разводится она! Это в честь чего?! Хахаля себе нового нашла?!

– Мама! Вот что ты такое говоришь?! Я сейчас застала эту падлу с Валькиной дочерью в кровати! С этой образиной! – воскликнула Аврора и заплакала.

– Ну что ж, в кровати... – растерялась Гаврилова. – Может, устала, прилечь решила...

– Ага, без порток и тот, и другая! Больше прилечь некуда!

– Ну что уж так сразу-то разводиться! Юрий – отец твоего робенка! А как робенка отца-то лишать?! Ты сама подумай! – раздувая свои пухлые щеки, увещевала она дочь.

– А ты-то как развелась?

– Я – это другое дело! Ты что, своего отца не знаешь?

– Развод, и все, – твердо сказала Аврора, утерев слезы.

– Какая ты упрямая-то! Ну вся в Гаврилова! Мало ли как там оно у них получилось! Небось эта Лидка сама его на себя завалила!

– Плевать я хотела, кто на кого завалился! Я ему этого не прощу!

– Ну, подумаешь! Оступился человек один раз! Что ж сразу разводиться-то?! – уговаривала Зинаида Матвеевна дочь.

– Такое простить – гордости не иметь! Себя потерять! Да и противен он мне после всего!

– Ишь ты! Противен он ей! Мать-то не слушала! Мать что говорила?! Не выходи за Юрку замуж! Не-ет! «Я его люблю, я без него умру!» – пропищала Гаврилова, пародируя дочь. – А теперь – разводиться! Интересно, а где ж ты жить-то собралась?

– А что, тут уже нельзя? Ну хорошо, сейчас отцу позвоню – мы с Аришкой у него какое-то время поживем!

– А при чем здесь Ариночка? Чего робенка-то обижать? Нечего девочку трогать! Я ее не отдам! Не позволю робенка гробить!

– Тогда выбирай что-нибудь одно. Или мы остаемся у тебя вместе с Ариной, или уезжаем к деду. Все равно Геня у Ирки сейчас живет.

– Аврор! А потом-то что?

– На очередь встану, квартиру получу.

– Стой, стой, стой! – оживилась Зинаида Матвеевна. – Ты помнишь нашу Ларису Николаевну, ну моего главного бухгалтера с часового завода!

– А-а! И что?

– Так у нее год назад с дочерью вот точно такой же случай был! И они взяли да написали письмо Валентине Терешковой, первой-то космонавтке, депутатше Верховного Совета!

– И что?

– Дали ей квартиру-то! Дали! И как быстро дали! Как быстро! – возбужденно прокричала Гаврилова, и в этот момент раздался звонок в дверь.

– Не открывай!

– Чой-то! Давайте миритесь! – с надеждой сказала Зинаида Матвеевна и направилась в коридор.

– Мать! Аврорка у тебя? – задыхаясь, спросил весь какой-то всклокоченный Метелкин.

– Иди, иди. На кухне она. Может, еще помиритесь!

– Басенка! Басенка моя! Ты чего убежала-то?!

– Не подходи, гнида!

– Что т-ты! Что ты?! Приревновала, что ль? Так у нас не было ничего! Это я так специально все подстроил, ну чтоб ты чувства проявила!