Юность подарит первые шрамы

Из-за свирепой битвы Джераб и Диана не заметили, как прилично отдалились от цивилизации. Весь путь Джераб мучился от нескончаемой боли. К тому же дышал он слабо и нечасто. Его грудная клетка, безостановочно нывшая из-за болезненных экскурсий, напоминала проломанную ветхую крышу. Слабая анатомическая конструкция так и норовила полностью развалиться при ее чрезмерном вовлечении в дыхательный процесс.

…Любой отверженный бедняк
Найдет приветливый очаг,
Где дружбы иль любви тепло
Его бы отогреть могло…
Кому я руку протяну,
Любя до смерти лишь одну?

– Вы сильно головой ударились? – опешила Диана.

– Нет… В тяжелые минуты меня спасают стихотворения. Сейчас я так отвлекаюсь от боли, – его голос был хриплым, каждое слово пропитано адским страданием.

– Ну вы и чудак, мистер Эверетт.

– Диана…

Я странник, – но в какой стране
Слеза прольется обо мне?
В чьем сердце отыскать бы мог
Я самый скромный уголок?
И ты, пустив мечту ко дну,
Смолчишь, хоть я люблю одну.[1]

Джераб уставился на Диану, что только что с выражением и особым трепетом продолжила его любимый стих. Боль на мимолетное мгновение отступила, тому поспособствовали волшебные чары Дианы, которыми она всякий раз околдовывала Джераба.

– Что такое? – загадочно улыбнулась Диана, осознав, что ей удалось его поразить.

– …Ничего.

Джераб снова почувствовал опасное, запретное влечение к Диане. Та глыба льба, в которой было заключено его разочаровавшееся в жизни, в людях, в любви сердце, стала таять от тепла, что излучала Диана. Ее улыбка заставляла этот лед трескаться, ее взгляд порождал электрические импульсы, что, искрясь, направлялись к его сердцу, дабы вернуть ему жизнь.

– Оставьте меня здесь, – сказал Джераб, когда школа была уже в нескольких шагах от них. – Я сам дойду. Не хочу, чтобы возникли вопросы.

– Вы точно справитесь?

– Да. Мне уже лучше.

Диана неуверенно отошла от Джераба, опасаясь, что тот в любой момент может упасть, лишившись ее поддержки.

– Идите, Диана.

Джераб выбрался из парка без помощи Дианы. К счастью, направляясь к резиденции, он встретил Леду. Сказал, что гулял по парку. Из-за утреннего густого тумана дорожки были влажными. Он поскользнулся и угодил в овраг. Леда вызвала «Скорую». Взволнованные ученицы и учителя столпились во дворе, наблюдая, как Джераба заносят на носилках в карету.

Диане хотелось сквозь землю провалиться. Из-за нее ему больно, из-за нее он едва не погиб…

– Тебе настолько не нравится литература, что ты решила грохнуть учителя? – пошутила Калли, дабы разрядить обстановку.

Но Диана не оценила шутку. Тяжело вздохнув, она развернулась и ушла прочь.

* * *

– Представляешь, мы только сегодня вернулись в свои комнаты, – жаловалась Никки. – А запах дыма все равно остался. Намертво въелся в вещи и мебель…

– М-да… Вот тебе и элитная школа, – донесся из динамика телефона насмехающийся голос Рокси. – Слушай, а что с Арджи происходит?

– О чем ты?

– Он всю неделю заставляет меня ходить с ним по магазинам в поисках костюма. Весь нервный такой.

– А, – по лицу Никки расползлась довольная улыбка, – это он к балу готовится.

– К какому еще балу?

– У нас скоро будет Осенний был в школе. Вот я и пригласила Арджи.

– «Греджерс», как всегда, следует старомодным традициям.

– По-моему, довольно милая традиция. Я как представлю Арджи в красивом костюме… – сказала Никки, закрыв глаза, – как мы вальсируем с ним. Ммм… Фу!

– Точно, фу. Зрелище на любителя.

– Да я не об этом. У меня уже голова кружится от запаха гари. Так… Я подарила Джел духи, и они как раз сойдут за освежитель.

Никки пошарилась в косметичке Джел. Не найдя ничего, приступила к обыску ее комода, открывая поочередно ящики.

– Куда она могла их спрятать? – задала сама себе вопрос Никки, затем открыла последний ящик, вновь нарушила покой аккуратно сложенных вещичек и тут… Подняв пижаму Джел, Никки нашла незнакомые ей таблетки. Одна пачка была открыта и наполнена полупустыми блистерами с белыми пилюлями.

– Эй, ты куда пропала?

– Рокси… я тебе перезвоню, ладно?

– Окей. До связи.

– Неоксетин? – удивилась Леда.

Никки спустя несколько минут после обнаружения находки прибежала к сестре, чтобы узнать, что это за таблетки и зачем Джел их принимает.

– Да. Я погуглила, но мой мозг сломался, когда я дошла до фармакокинетики. Ничего не поняла, в общем.

– Неоксетин – это сильнейший антидепрессант. Его выписывают тем, кто страдает тяжелыми психическими расстройствами.

– Да ладно…

– Насколько я знаю, его назначают только в самых крайних, запущенных случаях, потому что у препарата слишком много опасных побочек.

Никки была ошарашена этой информацией. Ей никак не удавалось смириться с тем шокирующим осознанием, что она за все годы дружбы с Джелвирой ни разу не заметила, что с близкой подругой что-то не так.

– А почему ты интересуешься? – настороженно спросила Леда.