Юность Поллианны

Мне хочется знать, что бы ты сказала. Конечно, мы не видели нашего маленького Джеми с тех пор, как ему было четыре годика. Теперь ему было бы двенадцать. Видимо, и этому мальчику двенадцать. Он не знает своего возраста. Глаза и волосы у него другие, чем у Джеми. Он калека, но калекой он стал после того, как упал лет шесть назад. Описания его отца мне получить не удалось, но нет никаких «за» или «против» того, что он муж нашей бедной Дорис. Звали его «профессор», что очень странно, и у него ничего не было, кроме нескольких книг. Вообще-то, Джон Кент тоже был странным и вкусы у него были богемные. Я совершенно не помню, интересовался ли он книгами. Может быть, ты знаешь? Конечно, кличку «профессор» мог выдумать он сам, или его так называли другие. Но что касается мальчика — не знаю… Я не знаю, но надеюсь, что ты узнаешь…

Твоя обезумевшая сестра

Руфь».

Делла не заставила себя ждать и немедленно отправилась посмотреть на мальчика, но и она «не знала». Как и сестра, она не думала, что это их Джеми, но в то же самое время — всё может быть… Однако, как и у Поллианны, у неё был готов простой выход.

— Почему, дорогая, тебе не взять его? — предложила она сестре. — Почему не усыновить? Для него бы это было просто замечательно, он такой несчастный…

Миссис Кэрью нахмурилась и даже не дала ей закончить.

— Нет! Нет! Я не могу, не могу! — простонала она. — Мне нужен мой Джеми, и больше никто!

Делла со вздохом отступилась и вернулась к своей работе.

Но если миссис Кэрью думала, что на этом всё закончится, она опять ошибалась. Дни её были такими же беспокойными, а ночи — бессонными или мучительными из-за снов, в которых «может быть» или «а вдруг» превращались в «да». С Поллианной ей стало трудно.

Та была в недоумении, не находила себе места, вопросы переполняли её. Впервые в своей жизни она лицом к лицу встретилась с нищетой. Теперь она знала людей, у которых мало еды, которые плохо одеты и живут в тёмных, грязных, очень маленьких комнатах. Первым её побуждением было, конечно, помочь. С миссис Кэрью она дважды навестила Джеми и очень обрадовалась тому, что «мистер Додж» сделал в их доме. Но ведь это — капля в море! Вокруг столько несчастных мужчин, худых женщин, оборванных детей. С надеждой смотрела она на миссис Кэрью: а вдруг та поможет им тоже?

— Ну конечно! — воскликнула миссис Кэрью, когда об этом узнала. — Ты хочешь, чтобы я всю улицу снабдила новыми обоями и новыми лестницами? Помилуй, а больше тебе ничего не хочется?

— Хочется! — радостно воскликнула Поллианна. — Понимаете, им так много всего нужно! А как весело будет, если они всё это получат! Я хотела бы стать богатой, чтобы помочь, но пока я буду радоваться, что вы им поможете.

Миссис Кэрью чуть не задохнулась от удивления и возмущения. Не теряя времени, но потеряв терпение, она объяснила, что не намерена ничего больше делать в том проулке и что никто от неё этого не ждёт. Каждый может подтвердить, что она очень щедра и много сделала для дома, где живут Мерфи. (О том, что она владелица этого дома, она не посчитала нужным упомянуть.) Кроме того, она объяснила Поллианне, что есть специальные благотворительные организации, и что этим организациям она часто помогает.

Но Поллианна не успокоилась.

— Не понимаю, — возражала она, — почему это лучше собираться вместе и делать то, что все решат? Гораздо приятнее сделать что-то от себя. Лучше я подарю Джеми книгу сама, чем поручу это какому-то обществу! И ему будет гораздо приятнее принять её от меня, чем от других.

— Возможно, — устало ответила миссис Кэрью. — Но для Джеми это не очень хорошо. Если книгу принесут от общества, она ему больше подойдёт. Они-то уж знают, что ему нужно читать.

Это привело её к пространным рассуждениям, из которых Поллианна ничего не поняла. Она говорила о зле, которое приносит «неразборчивое чтение», и о «вредных эффектах неорганизованной благотворительности».

— Да и кроме того, — добавила она, увидев недоумение на маленьком личике. — Если я предложу помощь этим людям, они её просто не примут. Помнишь, что миссис Мерфи заявила, когда я предложила ей немного денег? Однако она с удовольствием примет их от своих соседей.

— Да, я знаю, — вздохнула Поллианна, отворачиваясь. — Этого я никак не могу понять. И всё-таки неправильно, когда у нас столько хорошего, а у них почти ничего.

Дни проходили, неприятное чувство в сердце Поллианны не уменьшалось, а росло. Все её вопросы, все замечания отражали беспокойство миссис Кэрью. Даже игра в радость почти потеряла свой вкус.

— Я не могу найти, — говорила Поллианна, — чему бы им радоваться. Конечно, мы можем быть рады, что не такие бедные, как они. Но всякий раз, когда я думаю, что я этому рада, мне становится их так жалко, и я не могу радоваться. Конечно, мы должны быть рады, что есть бедные, потому что мы можем им помочь. Но если мы им не помогаем, тогда что?