Юность Розы (сборник)

– Но я завидую им совсем не в том смысле, дядя. Мне просто тоже хотелось бы обладать талантом. Я не могу сочинять стихов или петь, как соловей, но мне казалось, что нужно попытать себя в чем-то другом. Я стала рисовать картины, но оказалось, что не способна ничего создать сама, а могу только копировать. Это меня совсем расстроило, потому что больше я ничего не умею. Как вы думаете, есть у меня какой-нибудь талант, чтобы развить его и приобрести известность, как они? – с волнением спросила она.

Дядя подумал, что никогда не простит феям, одаряющим детей талантами в колыбели, за то, что они были так скупы к его девочке. Однако взглянув в ее взволнованное, открытое лицо, он понял, что, напротив, добрые феи одарили ее с лихвой.

– Да у тебя есть самый лучший, благороднейший дар, каким только может обладать женщина! Музыка и поэзия – интересные занятия. Я не удивляюсь, что ты желала бы обладать этими талантами и завидуешь наслаждению, которое они доставляют. Я тоже испытывал это чувство и тоже думал, почему небо так несправедливо к некоторым… Так что тебе нечего стыдиться говорить со мной об этом.

– Я не могу пожаловаться на судьбу, но я недовольна. Моя жизнь полна удобств и до того спокойна и безмятежна, что томит меня. Я тоже, как другие, хотела бы пуститься в житейское море и делать что-нибудь или, по крайней мере, попытаться. Хорошо, что вы не осуждаете меня, но я очень хочу знать, какой у меня дар, – сказала Роза уже не так уныло.

– Твой дар – терпеливо и великодушно жить для других. Мы все воспринимаем его как должное, словно воздух или солнечный свет.

– Очень великодушно с вашей стороны говорить так, но от такого таланта ни славы, ни удовольствия, – Роза, казалось, была разочарована словами дяди.

– Не забывай, что слава и удовольствия быстро забываются, а память о действительной помощи остается после того, как поэзия забыта, а музыка смолкла. Поверь, моя девочка, это так.

– Я не чувствую себя полезной, никому не нужны ни моя помощь, ни старания, – вздохнула Роза, вспоминая о долгой, скучной зиме, полной бесплодных усилий.

– Иди ко мне, и давай посмотрим, мало ли ты делаешь, – усадив племянницу на колени, совсем как в детстве, доктор Алек взял ее тонкую руку и стал по очереди загибать пальчики.

– Во-первых, больная старая тетушка находится на заботливом, самоотверженном попечении ни к чему не годной внучки и при этом чувствует себя счастливой. Во-вторых, она читает, пишет, шьет и охотно исполняет разные поручения своего требовательного дяди, который решительно не может обойтись без нее. В-третьих, она безропотно помогает всем родственникам в их делах. В-четвертых, поддерживает одну близкую подругу и вдохновляет на новые свершения двоюродного братца. Ее одобрение для них дороже всякой славы. В-пятых, несколько молодых девушек изо всех сил подражают ей в добрых делах. В-шестых, она с сестринской заботой печется о маленькой сиротке. В-седьмых, благодаря ей полдюжины бедных женщин благоденствуют, а множество бедных сирот, желающих учиться, живут в хороших условиях. У них есть все для учебы: и учебные пособия, и игрушки. Кстати, та же самая никчемная девушка, не считаясь со своим временем, дает им уроки. Вот теперь она сидит у меня на коленях и наконец должна сознаться, что ее дарования чего-нибудь стоят.

– Да, я согласна! Я не представляла, чтобы кто-нибудь замечал, как я стараюсь быть полезной. Я научилась делать добро, не ожидая благодарности, осталось научиться не ждать за это похвалы и довольствоваться сознанием исполненного долга, о котором знает один Бог.

– Он знает и наградит тебя в свое время. Я думаю, в такой тихой жизни много радости и счастья. О многих благородных людях никто не знает, но когда они уходят, по ним скорбит немало сердец. Ты одна из них; если будешь продолжать жить так и дальше, я буду больше всех гордиться тобой, за исключением разве что Мэка.

Тучи совершенно рассеялись. Роза слушала дядю со счастливым выражением. Его последние слова вызвали яркий румянец, и глаза девушки на мгновение заблестели. Потом она решительно взглянула на него и сказала:

– И мой труд будет ему наградой! – затем встала, готовая взяться за дело с новыми силами.

Но дядя удержал ее и серьезно спросил, в глазах бегали веселые огоньки:

– Могу я передать ему это?

– Нет, пожалуйста, не говорите, дядя! Пусть он сначала устанет от похвал и вернется домой, тогда… Я посмотрю, что могу для него сделать, – ответила Роза, выскользнув из рук дяди и вернувшись к своей работе со скромным и счастливым видом, придававшим такую прелесть ее лицу.

– У него очень цельная натура, он никогда не перескакивает с одного дела на другое. Прекрасная привычка, но для таких нетерпеливых людей, как я, это просто мучение, – доктор поднял на руки Дульче, игравшую на ковре со своей куклой, и начал с ней весело возиться. Оба получали от этого несказанное удовольствие.

Роза в душе согласилась с последним замечанием, но промолчала. Она усердно помогала дяде в приготовлениях к отъезду, а когда он уехал, стала считать дни до его возвращения.