Юность Розы

Роза поднесла ладони к пылающему лицу, задумалась на минуту, затем подняла глаза и сказала чистосердечно:

— Я не знаю, не могу объяснить. Но, наверное, что-то в ней есть дурное, потому что я покраснела и вздрогнула, когда вы вошли.

— Именно, — доктор был очень доволен ответом воспитанницы.

— Но, право, я не нахожу в ней ничего предосудительного. Она написана замечательным слогом, знаменитым автором, а герои до того естественны, как будто я в действительности их встречала.

— Надеюсь, что нет! — произнес доктор, поспешно захлопнув книгу, словно боясь, как бы оттуда не выскочили сомнительные личности.

Роза засмеялась, но продолжала оправдываться: ей ужасно хотелось узнать, чем кончится эта захватывающая история, но она ни за что не стала бы читать без разрешения.

— Я и прежде читала французские романы, вы мне их сами давали. Правда, немного, но самые лучшие. Значит, я могу судить, что хорошо, а что плохо. Если бы этот был плохим, он бы мне не понравился.

Вместо ответа дядя снова взял книгу, перелистал несколько страниц, подал ее Розе раскрытой и предложил:

— Прочти страницу или две громко и переведи их. Тебе же это понравилось, попробуй снова.

Роза повиновалась и бойко перевела страницу, стараясь точнее передать все выражения на хорошем английском языке, затем продолжала читать медленнее, затем стала пропускать некоторые фразы. Наконец она совсем смолкла и покраснела до корней волос.

— В чем дело? — спросил дядя, который все время серьезно наблюдал за ней.

— Некоторые фразы не поддаются переводу, в английском языке они сильно искажаются. По-французски они звучат неплохо, а вот по-английски — резко и неблагозвучно, — Розе было обидно, что она не смогла доказать свою правоту.

— А, моя дорогая! Если красивые фразы нельзя перевести на честный английский язык, то мысли, которые они несут, не должны попадать в твою невинную головку. Это ключевая глава всей книги, — если ты дочитала до нее и не нашла ничего предосудительного, значит, автор слишком хорошо владеет пером. Талантливому человеку непростительно заворачивать зло в разноцветные фантики и тем самым делать его привлекательным для неискушенных душ.

Он умолк на минуту, затем прибавил, с беспокойством глядя на Розу, все еще склонившуюся над книгой:

— Дочитывай, если хочешь, но помни, моя девочка: то, что можно читать в сорок лет, вредно в двадцать. Нужно быть крайне осторожной в выборе пищи для воображения, иначе можно смертельно отравиться.

Разобрав почту на журнальном столике, он забрал Ежегодник, чтобы почитать научную статью, и отправился к себе. Впрочем, доктор с большим интересом прочел бы мысли, которые наполняли юную головку в соседней комнате.

В доме вновь воцарилась тишина, которую время от времени прерывал Джеми, азартно прыгая по дивану, когда у Жюля Верна в иллюминатор заглядывала не в меру любопытная каракатица или знаменитая подводная лодка капитана Немо выходила победительницей из невероятной схватки сразу с двумя судами. Немного спустя раздался звонок, и доктор вышел узнать, кто пришел, — это оказался посыльный к тетушке Изобилие. Возвращаясь к себе через гостиную, дядя Алек заметил на камине четырехугольный пакет.

— Что это такое? — спросил он, взяв пакет в руки.

— Роза просила занести это к Китти Ван, когда я пойду домой. Я сегодня забыл принести ей роман от мамы, ну уж это поручение я исполню немедленно, — ответил Джеми, не отрываясь от книги.

Мальчик прочитал всего треть объемистой истории о капитане Немо, поэтому доктор Алек сильно сомневался, что Джеми в ближайшее время сумеет «немедленно» исполнить поручение Розы. Он взял пакет, положил его в карман и вышел из комнаты, довольно сказав самому себе:

— Добродетель, конечно, иногда остается без вознаграждения, но только не в этот раз. Я уж постараюсь!

Роза тем временем, пытаясь как-то развлечься, задремала над своей читаной-перечитаной старой книжкой. Через полчаса она встрепенулась и вдруг обнаружила рядом с собой новый роман, который ей обещала тетя Джесси.

— Милый мальчик! Пойду поблагодарю его, — проговорила она вполголоса, совершенно пробудившись и вскочив с места в веселом настроении.

Но не успела, потому что в эту минуту заметила дядю, стоящего перед камином и греющего руки. Видно было, что он только что пришел с улицы.

— Как эта книга здесь очутилась? — спросила она подозрительно.

— Кто-то ее принес.

— Кто-то? Ах, дядя, зачем вы так беспокоились, чтобы исполнить мое желание? — она схватила его озябшие руки в свои и нежно, и с упреком перевела взгляд от лица дяди на снежные вихри за окном.

— Я забрал у тебя отравленные французские конфетки, но взамен принес кое-что получше. Вот здесь все чистый сахар: услаждает сердце, равно как и язык, не оставляя дурного привкуса.

— Как вы добры! Я этого не заслуживаю. Я стараюсь, но не могу устоять перед соблазном. Дядя, я положила книгу на камин, а сама все время думала: «Взгляну одним глазком, чем она закончится». Боюсь, в конце концов я бы не устояла, если бы вы ее не унесли, — Роза подняла дядины руки и кротко спрятала в них лицо, словно кающееся дитя.