Юность (СИ)

Корнейчуков молчал отстранённо, вслушиваясь в город.

– Нужен кто-то, кто может не только делать речи и кидать бомбы в полицию, но и организовать из толпы хотя бы подобие войска! – агитировал его Сэмен Васильевич, загоревшийся привлечь известного африканера в свою пользу, – Если ты такое да из негров, то из наших здешних ваше да будет ещё интересней! Николай, мине и нам не нужно от вас много крови и войны, на эти глупости есть много желающих, и местами даже умеющих.

– Ну… положим, – с некоторым сомнением отозвался Корнейчуков.

– Я всегда знал, шо ты хороший и благородный человек! – заранее обрадовался Сэмен Васильевич, сверкая золотой коронкой, но видя скепсис африканера быстро добавил:

– Я дам тибе власть и пулемёт! Два! – для верности Сэмен Васильевич растопырил пальцы перед носом Николая, на что тот только дёрнул щекой.

– Коля! Ну хотишь, на колени встану!? – Недолго думая, он упал на колени прямо посреди порта, и заалевший Корнейчуков, оглядываясь по сторонам и досадливо стиснув зубы, вздёрнул уголовника на ноги.

– Коля! – норовя упасть на колени и удерживаемый только сильной рукой Корнейчукова, Сэмен Васильевич умоляюще глядел на него, прижав к груди соломенную шляпу, – Ну ты пойми – не за сибе прошу, за народ!

– За народ, говоришь… – остановился африканер.

– Да! Когда этот тухес только начинался, я таки был спокоен за Молдаванку, и оказалось, шо сильно зря! Эти идиёты с бомбами, они всё больше той же крови, шо и почти вся Молдаванка, и шо ты думаешь?

– Вот так вот! – Сэмен Васильевич щёлкнул пальцами, – Не было, и вот! Окопались! Я таки умею стрелять и махать ножиком, но перемахать всех идиётов, готовых погибнуть за просто так, мине не хватит. А к идиётам идейным примкнули одураченные, и вся Молдаванка сейчас как муравейник, в который плеснули кипятку.

– Что ты хочешь от меня? – поставил вопрос ребром Корнейчуков, сощурившись, и Сэмен Васильевич осознал, что надо говорить серьёзно, а не давить на боевого офицера разговорным жанром. Пусть пока в силу возраста и ностальгии это и работает, но…

… злоупотреблять не стоит.

– Жалко, – после короткой паузы ответил он, преобразившись. Сейчас это был серьёзный мужчина, которого легко было принять за отставного офицера с немалым боевым опытом. Наличествовала даже выправка и те неуловимые мелочи, говорящие подчас больше наград на парадном мундире, – сгорят ведь, как мотыльки.

– Предлагаешь мне пойти против анархистов? – приподнял бровь Корнейчуков.

– Не напрямую. Анархисты, они молодые, горящие идеей и отчаянно романтичные. Сам я… – пожевал губами мужчина, – не потяну, сам понимаешь. При всём моём к себе уважении…

Сухо усмехнувшись, он прямо посмотрел в глаза молодому человеку, чуть задрав голову.

– Нужен овеянный славой военный вождь, чтобы перебить одну романтику на другую, понимаешь? Несколько дней у нас есть, и за это время нужно организовать из людей здравомыслящих отряд самообороны. А потом первый порыв несколько схлынет, и самооборона выдавит потихонечку анархистов из Молдаванки. Пусть себе резвятся… подальше.

– И только? – не поверил Николай.

– Хм… разумеется, нет, – еле заметно скривил в улыбке губы Сэмен Васильевич, – под эти беспорядки у меня запущено несколько проектов… Да! Проектов! Эти беспорядки спровоцировал не я, и делать гешефт планирую тоже никак не на народе.

– Это… – нехотя продолжил мужчина, – гешефты такого рода, которые перетекают сперва в маленькую, а затем и в большую политику, ниточки которой тянутся до самой Африки.

– Я, кажется, догадываюсь… – очень тихо сказал Корнейчуков, усмехнувшись одними губами, – ладно!

– Замечательно, – скривил губы в улыбке Сэмен Васильевич, начиная смутно подозревать, что с этим застенчивым молодым человеком всё куда сложнее, чем казалось на первый взгляд… и случайно ли они столкнулись в порту?!

Тряхнув головой, мужчина выбросил из головы лишние мысли, до поры…

– Давай, – озабоченно сказал он, глянув на часы, – сразу реши вопрос с родными… может, вывезти? Могу по своим каналам помочь, и если проблема с деньгами…

– Мать с сёстрами на том же пароходе в Африку уплыли, – перебил его Корнейчуков, – а вот за вещами и оружием заехать надо.

Квартира Корнейчуков, бедно обставленная и оставшаяся без тех памятных вещиц, без которых любое жильё выглядит казармой, навевало печальные мысли. На стене виднелись тёмные пятна, выдававшие места, где когда-то висели фотографии и быть может, картины. Повсюду какой-то мелкий сор, оставшийся после переезда, и лишь немногочисленные личные вещи молодого говорили, что жильё ещё обитаемо.

Быстро собравшись и отдав ключи дворнику, щедро дав тому на чай, мужчины сгрузили багаж на ждущего извозчика.

– Молдаванка, голубчик, – приказал Сэмен Васильевич.