Юность уходит в бой

Майор Шестаков да и я, как врач, не сразу решились зачислить этих ребят в отряд. Так поступить нас вынудили веские обстоятельства.

Дело в том, что почти всех названных подростков уже опалила война, у многих из них на глазах оккупанты расстреляли родителей или родственников. При одном упоминании слова «фашист» глаза у ребят загорались ненавистью. Мы знали, что некоторые из них обзавелись даже огнестрельным оружием, чтобы отомстить карателям.

У Юрика Нечаева фашисты на глазах убили отца и восьмидесятитрехлетнюю больную бабушку, а мать Зинаиду Сергеевну и сестру Нину угнали в Германию. У Володи Китаева они тоже расстреляли мать. Мать Алеши Пимонова, работницу поселкового совета, гитлеровцы публично повесили; мать Лиды Кузовковой — Матрену Дмитриевну — заживо сожгли в доме. За колючей проволокой оказались мать и брат Коли Курлапова, родственники Валентина Курлапова...

Можно ли было таких ребят оставлять на произвол судьбы? Не имея никакого жизненного опыта, но располагая оружием, они без наставника могли легко погибнуть.

Майор Шестаков и командиры подразделений, в которых находились подростки, старались всячески оберегать их. Но война есть война. Мальчишки переносили вместе с нами все тяготы и лишения, нередко участвовали в боях и наравне со взрослыми получали ордена и медали. Особенно хочется отметить Дмитрия Ипатова, Николая Шершнева, Василия Горохова, Сергея Ремизова, Петра Сапачева, Николая Шевлюгова и других юношей. Они храбро [213] сражались в рядах «Славного». Однако чаще всего нам приходилось сдерживать подростков.

Как-то незаметно в «Славном» создалась «девичья команда». Начало ее организации положил командир, хотя сам он больше всех противился появлению женщин в отряде, потому что считал, что война совсем «не бабье дело».

До перехода линии фронта в «Славном» была единственная девушка — военфельдшер Мария Петрушина. Физически крепкая и энергичная, она хорошо показала себя уже в битве под Москвой и была награждена медалью. Вскоре начальник разведотдела 16-й армии полковник Вавилов прислал нам разведчицу — комсомолку Евдокию Зайцеву. Она уже дважды ходила за линию фронта с различными заданиями. В третий раз Дуся оказалась на оккупированной территории вместе с нами. Собрав нужные сведения, она хотела уже возвращаться обратно, но внезапно заболела. Командир приказал передать донесение по радио, а разведчицу оставил в подчинении В. В. Рыкина.

Подполковник В. В. Рыкин уже имел девушек в своем незримом штате. В столовой Олсуфьевского аэродрома с показной старательностью убирала столы и мыла посуду Зина Маркина. Тайком она пересчитывала немецких летчиков, а когда удавалось, и самолеты. В другом поселке на гарнизонной кухне работала Людмила Соловьева. Помогая официанткам, она ловила обрывки разговоров между немецкими офицерами-радиотехниками. Не раз уже по заданию Рыкина ходили в Брянск, Рославль и другие крупные города учительница ивотской начальной школы Лидия Кузовкова, ее подруги Аня Польгуева и Катя Снежкова...

Однажды, собрав данные о количестве прилетевших на аэродром новых самолетов, Зина «заболела» и на недельку попросилась домой. Девушку отпустили. В деревне Липовка она зашла в избу обогреться и увидела за столом немецкого унтера и полицая. Оба были пьяны и не обратили на нее внимания. Разведчица схватила стоявший возле печки карабин и громко крикнула:

— Хенде хох, гады!

Немец встал первым, Зина повела их в сторону леса, хотя у самой у нее от страха подкашивались ноги. Полицейский попытался бежать, но разведчица тут же пристрелила [214] его. Перепуганный унтер-офицер еще выше задрал руки:

— Не надо капут! — взмолился он. — Я есть переводчик... Могу все говорить!

...Унтера самолетом отправили на Большую землю. А Зину Маркину командир по просьбе Рыкина оставил в отряде. Теперь ей уже нельзя было возвращаться в Олсуфьево.

Когда «Славный» по приказу Центра уходил за Десну, пришлось забрать и ивотских разведчиц. Фашисты начинали прочесывание Дятьковского района, и оставлять девушек было опасно.

Потом в отряде появилась тоненькая, как лозинка, шестнадцатилетняя красавица Ася Васильева. Перед самой войной она приехала из Москвы в Бобруйск на каникулы к бабушке. Потянулись черные дни оккупации. Во время очередной облавы Ася угодила в лапы фашистов, и ее вместе с группой молодежи должны были отправить на каторгу в Германию. Однако девушке повезло: она бежала и решила разыскать своего дядю-партизана. После многодневных скитаний по лесу и деревням она случайно встретилась с группой наших разведчиков, среди которых находилась Маркина. Зина и привела Асю в отряд.

В коротеньком платьице и стоптанных туфельках Ася выглядела ребенком. Но она сразу преображалась, становилась мужественной и даже казалась выше ростом, когда читала стихи о войне или пела партизанскую песню «Залился песней голосистой наш друг максимка-пулемет».