Юность в Железнодольске

— Прошлой зимой мы с папой на речку ездили. Папа ельцов ловил. Мне их жалко. Меня бы кто поймал, было бы хорошо? А сейчас бы я лег на поляне, жаворонков слушал. Знаешь, как солнце зайдет за тучку, они падают в траву. Мама дома или мы где-нибудь вместе с мамой — прямо солнце и вроде жаворонки поют. Когда я к Тамаре зайду или на улице увижу, тоже тепло, весело и в ушах: тюр-лю-лю, тюр-лю-лю.

— При штурмане у тебя тоже тюр-лю-лю?

— Она ему все тебя хвалила.

— Тогда меняй брата на Томку и штурмана.

— Учился бы ты у Марии Николаевны, поставила бы она тебе жирную единицу.

Вася, угрюмо сопя, поднял подкову, перекинул через плечо. Вячеслава умилили рассудительность и хитрость брата. Разумеется, он перебросил подкову не потому, что верит, что это принесет ему счастье, а для того, чтобы посмотреть, где Тамара. Вася догнал брата, довольный: Тамара следует за ними.

Вячеслав с укором глянул на Васю и поймал себя на том, что даже рад, что она не повернула домой.

6

Лодочная станция, к которой они шли, поразила Вячеслава безлюдием. По всей России, покуда он ехал с места службы, дни стояли погожие. На родине тоже держится вёдро. Он забыл, что уже октябрь, но пустынность лодочной станции напомнила об этом.

Открытые стеллажи уложены плоскодонными катамаранами. Рядом скутера — оранжевые, алые, розовые, белые с черным, купоросно-синие. До армии он нередко здесь бывал — ходил на яхтах, но либо так ярко не красили катамараны и скутера, либо он был глух к разноцветью. Вероятней всего, был глух. Впрочем, когда у него  п е р е к р у ч е н н о е  состояние, он очень обостренно воспринимает все прекрасное, как будто вот-вот должен умереть. Что за чудо каноэ! Какая в них изящная длиннота, И звонкое на вид дерево, и тонко, до сухого свечения, крыто лаком! Не из такого ли дерева делают скрипки и не таким ли покрывают лаком? Может быть, за каноэ, когда оно летит по воде, вьется паутинка мелодии, и гребец слышит ее, особенно в безветрие и на самой ранней утренней зорьке?

Вячеслав взял ялик, греб на далекую от пристани дамбу, насыпанную из сиреневого скальника. Куда-то девалась Тамара? Только что была возле сарая, откуда торчал нос спасательного катера, и вот исчезла.

— Вась, ты не заметил, куда она подалась?

— Хотя бы и заметил...

Вася замкнул губы и отводил с переносицы челку.

Зыбило. Лодки, звеня цепями, кланялись мосткам. Яхты, приткнутые к заветренной части пристани, пошатывали в небе мачтами. От прилива тоски Вячеслав все воспринимал как бессмыслицу: приход на лодочную станцию, то, что исчезла Тамара, и то, что насупился Вася.

Распахнулась дверь фанерной будочки, где была касса, оттуда вышла старуха. В тот короткий промежуток времени, пока старуха прикрывала дверь, он успел заметить Тамару, склонившуюся к оконцу кассы. Потом Тамара подошла к старухе.

— Бабушка, я оставлю в залог босоножки.

— Никаких залогов, — зло сказала старуха, хозяйски осматривая пруд.

— Мало босоножек — платье оставлю.

— У меня не раздевалка. Вона погода портится. Вона пруд-то кочками взялся.

Тамара обогнула ограду, скрылась в дощатом кругло-оком доме. Вскоре она вышла на крыльцо впереди мужчины, одетого в чесучовый костюм. Мужчина столкнул с отмели красную лодку-однопарку, придирчиво наблюдал, как Тамара огибает причал. Начальник станции. Дурнушка бы попросила отпустить лодку без документа, наотрез бы отказал, красавица — персональную, пожалуйста, бесплатно.

Яростью наполнились руки Вячеслава. Хотя весла раздирали пруд не под самой поверхностью, вода кипела и снаружи.

Он правил к вышке, установленной на железных понтонах, но едва заметил, что Тамара начала грести вдогонку, повернул ялик в сторону Южного моста. Мост светло возвышался вдалеке на высоких быках.

Алюминиевой легкости Тамарина однопарка догоняла ялик. Вячеслав подумал с ехидцей, что встречи со штурманом оказались для нее не без пользы. А уж морячок-то, видимо, достиг, чего добивался.

Вячеслав гнал ялик без передышки. Его не покидала уверенность, что Тамара скоро измотается и отстанет. Но как он ни кромсал воду, лодка упорно подтягивалась к ялику.

Вася, сидевший на корме со сжатыми кулаками, внезапно принялся раскачивать лодку.

— Прекрати, дьяволенок.

Вячеслав сшиб лопастью гребень волны, Васю окатило брызгами, но он продолжал наклоняться вправо-влево. Вячеслав опять ударил веслом по воде, и тогда Вася, мокрый, с наершившимися на макушке волосами, прыгнул в пруд.

Вячеслав машинально взмахнул веслами, а когда, испугавшись, затормозил, Вася уже схватился за протянутую руку Тамары и она выдернула его из пруда и было направила однопарку к пристани, но его настырный братишка запротестовал, тыча пальцем по направлению к Южному мосту, и Тамара погнала туда лодку.

Держа ялик поперек воля, фыркающих и шепелявящих пеной, Вячеслав медленно поплыл за ними.

Они пристали к бетонной площадке возле боковой опоры моста, где лежали плиты для облицовки дамбы, кабельные шпульки и пласты асбоцемента. Подъезжая к центральным быкам, Вячеслав увидел, что Тамара полезла из-под моста наверх, а Вася принялся стаскивать с себя мокрую одежду.