Юность в Железнодольске

На дороге, у поворота к полигону, зеркально чернел «ЗИС-101» — автомобиль Зернова. Такая машина была еще только у первого секретаря горкома партии. Правда, директор комбината считался у нас самым важным лицом, и, как заключали знатоки рангов, даже секретарю горкома приличествовало бы ездить на машине поскромней — на той же «эмке». Горожане, кто шутливо, кто всерьез, а кто и с гордостью, говорили: «Перед въездом в Железнодольск кончается власть Москвы и начинается власть Зернова».

Зернов был не единственным крупным руководителем в городе, но то, что он воспринимался многими железнодольцами как фигура всевластная, зависело от огромного значения для могущества страны того предприятия, которое он возглавлял, и от исключительной роли этого предприятия в хозяйственной жизни всего города. Металлургическому комбинату принадлежала большая часть магазинов, столовых, бань, прачечных, швейных мастерских, кипятилок. Приют люди находили в  е г о  жилищах, овощи и скот выращивали  е г о  совхозы, питьевую воду качали из подземного озера  е г о  насосы, свет давала  е г о  электростанция, пассажиров возили  е г о  трамваи, ночи накаляли  е г о  зори, гордость населения определяла  е г о  слава, часы ставились по гудку  е г о  паровоздушной станции.

Шофер зерновского автомобиля дядя Сережа Чакин, живший в бараке напротив нашего, обтирал мотор. Я поздоровался с ним и спросил, почему он не отдыхает в воскресенье. Я знал, что у дяди Сережи, как у Зернова, не бывает выходных дней, и спросил ради того, чтобы хоть минуту постоять возле красавца автомобиля, а потом хвастать этим.

— Отдыхаете?

Дядя Сережа обидчиво скомкал ветошь:

— Какой отдых во время войны? Вкалывать надо до сшибачки. Хозяин нынешнюю ночь на мартене торчал. Ответственная плавка. Затем на прокате, покамест ее в лист переводили. Теперь на полигоне. Глаз не сомкнул.

— Есть же целое Бронебюро...

— Бронебюровским тоже спать не очень-то приходится. В первую голову их дело — создавать рецепты броневых сталей, а уж дело мартеновцев и моего хозяина — отработать выплавку той или другой марки, а после еще отработать технологию прокатки. Рецепты, они, брат, меняются... Из-за сырья, к примеру. Главное почему?.. Идет борьба снаряда и брони. Немец увеличит бронебойность снаряда, значит, прочность брони надо улучшать. Дело тщательное, чрезвычайно ответственное. Ведь вот какое тщательное и ответственное: каждую плавку броневой и даже снарядной стали испытывают на полигонах.

— Кое-что я знаю об этом, но все-таки не думал, что оно так трудоемко и требует таких бессонных забот.

— Война, брат, не на жизнь, а на смерть.

— На смерть нам незачем. На жизнь!

— Эт ты молодцом меня поправил.

Он выдернул свечу, сунул ее в ветошь, крутнул. После протирки фарфор стал похож на сваренный вкрутую яичный белок.

Я подумал о картошке. Пожалуй, примусь сажать один, а Коле велю разжечь костер. Напечем в золе картофельных половинок. Все равно нашу с бабушкой картошку могут вырыть ночью — слишком уж много пухнущих от недоедания людей.

Почва была тяжелая. Выворачивал и разбивал комки, смотрел на свисший между ярами искрасна-желтый язык водопада. Клокотанье, хлопки, шелест. Над глинистой водой, бугрящейся пузырями, роится рыжий бус. Он-то и доносит до меня терпкость рудопромывочного ручья.

Оглядываюсь — Коля скачет вокруг костра. Вероятно, трескучее гудение горящего перекати-поля действует на него как «Цыганочка», когда ее играет на гитаре Надя Колдунова.

Картошка спеклась. Катаю в ладонях тлеющий на поверхности кругляк, давлю его пальцем. Корочка проламывается с хрустом. Неужели есть что-нибудь вкуснее печеной картошки?

Из-за того, что торопился, Коля уронил картофельный кусочек, обдувать его не стал, съел с земляными крошками.

С полигона выехал грузовик, в нем лежали стальные листы, обезображенные рваными пробоинами.

Вскоре из ворот вышли трое мужчин в длиннополых, желтого хрома пальто с поясами. Впереди, грузно ступая, шагал Зернов. Его сопровождали главный сталеплавильщик и главный прокатчик. Оба высоки, плечисты, но рядом с Зерновым кажутся щупловатыми.

Зернов остановился напротив нашего огородика. Огромный. Грудная клетка такая мощная — не сходятся лацканы пальто. Широкий нос, широкие глаза, широкий подбородок.

Он сильно запыхался, поднимаясь на гору.

Он глядел поверх меня на далекие отсюда мартеновские трубы, вероятно определяя по цвету дыма и по сполохам, как работают печи. Говорят, когда он был сталеваром, то специально занимался определением хода плавки по дымам и сполохам.

Почему-то долго он не может отдышаться? Ведь совсем недавно охотился с палкой за сазанами. Как он прыгал! И никакой одышки!

Неужели за этот малый срок его настолько изнурил перевод всего производства металлургического комбината на военный лад?!

Глава восьмая