Юность знаменитых людей

Согнувшись под тяжестью ноши, я сделал пять лье пешком, возвращаясь в свое уединение. С тех пор моя клетушка обратилась в целый мир, хотя и в миниатюре: ее стены покрылись раскрашенными странами света и государствами. Комната моя была очень мала, и потому карту небесного свода пришлось поместить на потолке над кроватью, так что я не мог проснуться без того, чтоб не взглянуть на звезды».

Однажды Валентин нашел золотую печать с гербом. Он заявил о своей находке, и владелец печати нашелся; это оказался англичанин.

— Если это ваша печать, — сказал молодой пастух, — то прошу вас подробно описать мне герб, который на ней вырезан, и объяснить все его фигуры.

— Ты издеваешься надо мной, — сказал англичанин, — что ты понимаешь в геральдике? Да я могу наговорить тебе все, что вздумается, и ты ровно ничего не поймешь.

— Как вам будет угодно, — возразил Валентин, — по повторяю вам — я не отдам печати, пока вы не растолкуете мне ее герба.

Англичанину пришлось повиноваться. Получив свою печать, он стал с любопытством расспрашивать молодого пастуха. В награду он заплатил ему приличную сумму денег, на которые Валентин мог накупить новые книги, — а книги он любил больше всего на свете.

Этот молодой ученый в деревянных башмаках и холщовом балахоне приобрел такие познания, которых не имеют даже многие студенты; прежнее положение уже не нравилось ему, притом оно лишало его возможности извлекать пользу из приобретенных знаний. Но в это самое время представился счастливый случай, совершенно изменивший участь Валентина.

Однажды утром Валентин лежал растянувшись на траве, обложенный своими географическими картами и некоторыми из любимых книг. К нему подошел какой-то иностранец и спросил с удивлением, что он делает.

— Вы видите, что я занимаюсь географией, — ответил Валентин.

— Разве вы что-нибудь понимаете в этой науке? — снова спросил иностранец.

— Разумеется, я занимаюсь тем, что понимаю.

— Далеко вы ушли в ней?

— Настолько, что я теперь ищу дорогу в Квебек, чтобы пойти туда продолжать свои занятия в университете, — отвечал наивно Валентин, читавший в книгах, что там находится знаменитый университет.

— Есть гораздо ближе университеты, и я могу вам указать один из них, — возразил с улыбкой иностранец, — там вы будете приняты благосклонно. Я могу вам содействовать.

Оказалось, что иностранец, предложивший Валентину свое содействие, был Леопольд, герцог Лотарингский. Нечего и говорить, что Валентин принял предложение. Занятия Жамере-Дюваля шли столь успешно, что через четыре года, совершив путешествие, он по возвращении во Францию сделался профессором истории в Люневиле.

Жамере-Дюваль умер в Вене в 1772 году; он был там библиотекарем и хранителем нумизматического кабинета (нумизматика — учение о монетах).

Скромность и любовь к ближнему были всегда главными добродетелями бедного пастуха, сделавшегося ученым и богатым. Благотворительность была его любимым делом. Он отправился в свою родную деревушку, купил дом, в котором родился и на его месте выстроил школьное здание, которое подарил общине. Затем он купил несколько акров земли, которую подарил добрым монахам, столь милосердно приютившим его.

Однажды в Венской библиотеке какой-то господин о чем-то справился у Дюваля; тот откровенно сознался в своем незнании.

— Однако император платит вам за вашу ученость, — резко сказал посетитель.

— Извините, ответил Дюваль, — император платит мне за то, что я знаю; а если бы он платил мне за то, чего я не знаю, то на это не хватило бы всех доходов империи.

К этим трем историйкам я в заключение присоединю четвертую, очень коротенькую.

Гробница Франциска II и Маргариты, герцога и герцогини Бретани, находящаяся в Нантском соборе, далее, гробница Фибера Прекрасного, герцога Савойи, в церкви Notre-Dame в Брессе, считаются самыми выдающимися произведениями французской скульптуры. Но представьте себе, никто не знал ничего не только о жизни замечательного творца их, но даже о его имени. История словно хотела охладить пыл тех, которые, мечтая о славе, посвящают себя служению искусству. Но вот, не слишком давно, всего несколько лет тому назад, в Нантском соборе была найдена старинная гробница с надписью, очевидно сделанною самим усопшим задолго до его смерти. Вот эта надпись: