Юные годы медбрата Паровозова

Пару лет спустя мой одноклассник Игорь Туранкин подбил меня стащить у деда Яши пачку “Беломора”, чтобы овладеть мастерством курения на территории балетного училища. Мы с ним честно высадили все двадцать пять штук в течение часа, правда, не взатяжку, мужественно прикуривая на сильном ветру. После каждого прикуривания, выдув пару раз дым, переходили к следующей папиросе. Я смекнул, что домой идти сразу лучше не стоит – от нас чудовищно разило табаком, – и заставил Игоря потратить те семнадцать копеек, что выдала ему сестра Галька на чернила. В гастрономе продавщица строго пересчитала нашу медь и бросила на весы горсть леденцов “Барбарис”.

Курение как занятие систематическое началось у меня после переезда на новую квартиру у метро “Семеновская”. Я учился тогда в четвертом классе, то был единственный год, когда мне довелось стать круглым отличником, а маму спрашивали на всех собраниях, по какой методике нужно растить гениев.

Хотя объективно именно тогда я только и делал, что стремительно деградировал. Перестал ходить в музыкальную школу, научился всем матерным словам, с книгой проводил времени меньше, чем на улице, вот и курить начал.

В тот день ко мне зашли два моих одноклассника, Славка и Валерка. Пришли и сообщили с порога:

– Мы начали курить! Курим гаванские сигареты под названием “Монтекристо”. Стоят пятнадцать копеек. Только у нас деньги кончились. Будешь курить с нами?

Я с восторгом согласился. И деньги, как раз пятнадцать копеек, весьма удачно нашлись. Сигареты “Монтекристо” были невероятной крепости, уже взрослым я попробовал ими затянуться и чуть не помер. Но тогда мы не затягивались, и нам очень нравилось.

Перед тем как идти домой, Валерка или Славка заходили в булочную самообслуживания и тырили там что-нибудь заесть от запаха. Меня они не посылали, всегда говорили: “Ну тебя, еще спалишься”.

Я считался у них за маркетолога. Купить десятилетнему мальчику сигареты в то далекое время было непросто. Весь запас той чуши, которую Славка с Валеркой несли у киоска про папу, который сломал ногу и послал их за сигаретами, перестал срабатывать. Тогда, вспомнив неожиданно двор на Грановского и дембелей, я придумал выход.

Я просто останавливал первого же попавшегося солдата, протягивал ему деньги и говорил подчеркнуто серьезно:

– Товарищ ефрейтор, вот вам шестьдесят копеек. Купите, пожалуйста, четыре пачки сигарет “Монтекристо”! Три нам, а одну вам!

Действовало безотказно. Те несколько месяцев, что мы курили, не было ни одной осечки. Всегда подходил я. Во-первых, я разбирался в званиях, а во-вторых, мои приятели объявили, что тот, кто придумал, пусть и осуществляет это на практике. Ну что же, вполне справедливо. Немного огорчало только то, что почти все солдаты вместо чудесных “Монтекристо” постоянно покупали себе “Приму” за четырнадцать копеек, а на оставшуюся копейку коробок спичек. Почему-то никого из них не привлекало такое шикарное название, а может, они и не читали знаменитый роман Александра Дюма о том, какая увлекательная эта штука – месть. Да и аромат “Острова Свободы”, видимо, оставлял их равнодушными. Ну что тут поделаешь. Смолите свою “Приму”, бойцы.

Мы курили где-то полгода, три раза в неделю. В остальные дни я был занят обучению ремеслу токаря в Доме юного техника. Потом меня разоблачили. Мамина знакомая, как только я вошел в дверь, повела носом, брезгливо поморщилась и поинтересовалась, давно ли я курю. Я был подвергнут словесной экзекуции, грех свой мужественно признал, но товарищей не заложил.

Мама, будучи неуверенной, причем с полным на то основанием, что я завяжу, отправила меня в гости к тете Юле, на перевоспитание. Я с удовольствием поехал.

Тетя Юля, как я уже говорил, всю свою сознательную жизнь не разговаривала с моим отцом. Но на меня эта вендетта не распространялась, а обоюдная радость при встречах была неподдельная.

– Алеша, Танька сказала, оказывается, ты куришь? Это же так пошло и совсем не вяжется с тобой! Неужели тебе хочется походить на всех этих подонков с тупыми рожами, которые с прилепленной к губе сигаретой идут, харкают себе под ноги и клешами подметают тротуары? И ты, наверное, считаешь, что с папироской выглядишь взрослее! Какая глупость! Так, дай сейчас же честное слово, что бросишь курить!

Ну как тут не дать! Я совсем не мог сопротивляться напору своей тетки, курить решено было бросить тотчас. Тетя Юля получила мои жаркие заверения, а потом мы очень вкусно, как всегда, поели и очень интересно поговорили.

Развязать мне довелось лишь через два года, в шестом классе. Тогда я перешел в свою последнюю, уже четвертую по счету, школу. Моим товарищем стал Андрей Фишов, хулиган-переросток из приличной семьи. Он в свои двенадцать был долговяз, и такому фитилю продавали сигареты во всех ларьках района. Мы любили с ним ездить на каток, что заливали в парке Горького, и там в укромных аллеях курили, оглядываясь, нет ли милиции.