Юный дрессировщик

Чаще всего пес охотно теребит у вас рукавицу, а держать ее не желает, тогда приходится открывать пасть и вкладывать мягкий предмет, не давая собаке его выбрасывать, поддерживая правой рукой под челюсть. Собака старается высвободиться и выплюнуть апорт, но следует не давать ей это делать, сопровождая строгой командой «апорт» и легким шлепком под челюсть. Так делать до тех пор, пока пес не перестанет выбрасывать предмет. Бывают упрямцы, которые так крепко сожмут челюсти, что пасть, кажется, не открыть вовсе. Тогда вы левой рукой обхватываете верхнюю челюсть с таким расчетом, чтобы губа пришлась под зубы, и слегка нажимаете на нее — пасть откроется, и вы вложите рукавицу. Поначалу следует давать очень маленькие выдержки — всего в несколько секунд, а правую руку держать наготове под нижней челюстью. Когда собака стала держать предмет, а этому она может научиться в первый же урок, ласково похваливайте ее и после команды «дай» награждайте лакомством.

У меня немало встречалось таких упрямцев. Однажды ко мне на площадку пришли брат и сестра — собаки одного помета. Схожесть их была не только внешняя, но и характеры этих собак были поразительно похожи. Обе они были до крайности обидчивы и упрямы. Чуть повысишь голос, собака сразу сникнет, начинает в обиде надувать губы, а глаза полны печали. Ну где с такой собакой применять принуждение? Подхлопывать ее, кричать на нее — это выглядело бы такой несправедливостью, а я привыкла работать с собакой, когда она радостно оживлена на занятиях. Пусть даже она лучше озорна и шкодлива, чем такая меланхолия и обида. Вот я и выплясывала перед чернявым братиком, стараясь заинтересовать его кожаной рукавичкой и «вызвать на его лице улыбку», но «улыбка», не успев появиться, тут же гасла, и, едва сорвавшись с места за апортом, он сразу останавливался, терял к нему всякий интерес и переключал свое внимание на более достойный предмет — какой-нибудь столбик или бугорок… За брошенной рукавицей приходилось бежать мне самой. И так было бесчисленное множество раз. Дело не двигалось. Не знаю, на сколько бы у меня еще хватило терпенья, но тут появилась его сестра, и с сестрой произошло то же самое. Снова я бегала за апортом для сестрицы так же, как и для братца. Так же на меня меланхолично взирали скучающие глаза, как бы спрашивая: «И чего ради так человек старается? Кому это нужно?» Тут уж я рассердилась, решила, что пришло время применить насильственные меры.

Начала с сестры. Вложив ей в пасть маленький мягкий апорт, я, неожиданно для нее, вдруг стала применять угрожающие интонации, а после того, как она выплюнула апорт, снова вложила его и подшлепнула ее снизу под челюсть. Таким образом заставила ее держать варежку. Собачьи глаза выражали страданье, челюсть отвисла, тело искало опоры. Прислонившись к моим ногам, она почти падала под тяжестью груза. Этот трюк не имел успеха. Тогда собака стала взывать к людскому состраданию. «Нельзя же, право, так обращаться с собакой — помогите!» — молили ее глаза, обращенные к зрителям.

Но очень скоро, видя, что привередничество не имеет успеха, она стала добросовестно выполнять прием.

В течение одного занятия собака научилась держать в зубах вещь.

Вторым этапом была отработка выдержки. Давая ей держать разные предметы, я отходила от нее шагов на 15–20.

Третьим этапом был подзыв, при котором она была обязана нести в зубах поноску, обходить вас с ней, садиться и держать ее до команды «дай!»

Таким образом были уже отработаны почти все элементы приема апортировки, кроме добровольного схватывания вещи при выбросе. Собака уже носила любые предметы и при ходьбе рядом.

И вот, наконец, мы опять подошли к тому, от чего на время отступились, — приносить вещь по команде.

Несколько занятий по-прежнему пришлось бежать с ней за апортом вместе, но обратно к месту несла апорт уже не я, а сама ученица. Мне приходилось еще его вкладывать ей в пасть.

Но вот однажды после обычной команды «апорт» собака несколько опередила меня и очень робко, боясь уронить, взяла рукавичку сама. Все мученья были позади. Как по волшебству, с этого дня добросовестная собака приносила поноску все с большей и большей охотой. Куда делись ее понурая походка, мрачный тоскующий взор. Все исчезло без следа. Собака по команде «апорт» весело срывалась с места, приносила апорт, усаживалась возле вас и, довольно помахивая хвостом, как бы говорила: «Смотрите, какая я умница. За такую работу можно и награду получить». И она ее, конечно, получала…

С братом ее я уже не смущалась. Страдальческие взгляды и мольбы на меня уже не действовали. Его я дрессировала так же методично и неуклонно, как и его сестру.

В результате оба они в апортировке стали виртуозами.

Брат носит все, начиная от чемоданов и продуктовых сумок и кончая бутылками. Он же беспрерывно выискивает в доме, что бы кому принести. Вот пришел почтальон, пес разносит домашним газеты и письма. Это добровольно взятые на себя обязанности. Если нечего разносить, пес сам находит работу — кому принесет тапочки, кому бумажку от конфет. Работяга!