Юный техник, 2005 № 09

— Хорошо, — сказала она со вздохом.

— Сейчас ты увидешь чудо! — гордо сообщил мне Костя.

Он взял со стола фотографию, изображающую, как я успел заметить, Памелу Андерсон, и вручил ее Алле. Потом достал шприц-пистолет, вставил в него ампулу с розовой жидкостью и приставил Алле к плечу. Та чуть вздрогнула от укола и улыбнулась мне.

— Советую тебе отвернуться на пару минут, — сказал Костя, но я был в каком-то шоковом состоянии и не внял его совету.

Алла внимательно смотрела на снимок. Минуту примерно ничего не происходило, но потом началось. Ее тело под платьем зашевелилось, по нему пошли какие-то волны. Округлые бедра стали сужаться. Смотреть на то, как живая плоть то сдувается, то надувается, словно у резиновой надувной куклы, оказалось очень неприятно, но отвратительней всего было наблюдать за изменениями лица. Черты его поплыли, исказились, потеряли симметрию. Один глаз остался голубым, другой же стал карим и опустился ниже, нос загнулся куда-то в сторону, а губы шевелились, как две гусеницы. Лицо превратилось во что-то безобразное до ужаса, так что меня даже замутило.

Но вот все закончилась, и передо мной стояла живая Памела Андерсон.

От прежней Мерилин Монро осталась только прическа — белоснежные локоны. Девушка тяжело вздохнула и покачнулась, я бросился к ней и поддержал за локоть.

Она благодарно взглянула на меня и сказала:

— Это довольно болезненная процедура.

— Что это было? — хрипло спросил я.

— Ага, проняло! Я же говорил, отвернись. Я когда первый раз увидел, меня чуть не стошнило, — ответил Костя.

— Так все-таки, что это было?

— Я совершил гениальное открытие! — с самодовольным восторгом сообщил он. — Я знаю, ты в науке дуб-дубом, но, наверное, ты все же слышал, что человек почти на девяносто процентов состоит из воды? Ну?

— Что ну?

— До тебя дошло?

— Нет, — честно признался я.

Костя посмотрел на меня снисходительно.

— Ладно, объясняю для недоразвитых. Человек, как сказано, почти на девяносто процентов состоит из воды.

А что такое вода? Это текучее вещество, способное принимать любую форму. Вот в этом пузырьке, — он показал ампулу с розовой жидкостью, — находится фермент, который с кровью мгновенно распространяется по всему организму и приводит в нестабильное состояние все клетки, за исключением, конечно, тех, где содержится мало воды — клетки скелета и волосы. Это ты понял?

Я кивнул.

— Так вот, клетки кожи и мышцы под влиянием фермента могут либо отдавать лишнюю влагу и стягиваться, либо принимать ее и растягиваться. То, что ты видел, всего лишь процесс перераспределения влаги в организме.

— А откуда клетки знают, где надо растягиваться, а где сжиматься?

— Хороший вопрос. Ты видел, что я дал Алле фотографию Памелы Андерсон. Ее мозг фиксирует поставленную ему задачу и посылает нервные импульсы во все части тела, под действием этих команд они и начинают меняться. Все гениально просто, я удивляюсь, как до этого до сих пор не додумались. Кстати, фермент действует в течение получаса, после чего клетки окончательно стабилизируются, так что можно еще ее переделать, например, в Николь Кидман. Прическа только останется прежней. Алла сделала ее заранее.

Я знаю Костю со школьной скамьи. Он всегда был фанатиком знаний, фанатиком науки. Но такие понятия, как добро и зло, мораль и, в конце концов, простая жалость, были для него пустым звуком. Он мог обидеть человека походя, не заметив этого. Я помню, с каким хладнокровием он резал лягушек в школьном кружке биологии. По-моему, сейчас для него такой же лягушкой была Алла.

— Ей же больно! — сказал я.

Алла благодарно посмотрела на меня.

— Красота стоит жертв, — повторил Костя услышанную где-то фразу.

Скотина, дать бы ему по шее. Гений недоделанный.

А он продолжал:

— Ради красоты женщины готовы терпеть любую боль: они выщипывают волосы по всему телу, борются с целлюлитом, делают пластические операции, сидят на диетах. Теперь же все это не нужно, любая женщина, даже уродина, может стать красавицей. Ты в этом только что убедился.

Краем глаза я заметил, что Алла вскинула голову, и перевел на нее взгляд. В глазах у нее светилось какое-то новое, не известное мне выражение, мне показалось даже, что в них замерцали холодные огоньки. Может быть, новая внешность накладывает отпечаток и на характер?

Лицо и тело Аллы вдруг снова стали меняться. По ним побежали уже знакомые мне волны. Грудь стала спадать, а плечи и руки, наоборот, стремительно увеличиваться в объемах. Лицо тоже менялось, приобретая резкие мужские черты. Костя же, стоя спиной к Алле и обращаясь ко мне, продолжал разглагольствовать:

— Представь себе сто тысяч Мерилин Монро, миллион Николь Кидман, десять миллионов Памел Андерсон. Кроме того, женщины забудут о своем возрасте, не будет никаких морщин. Чувствуешь — здесь пахнет Нобелевской премией!

Я, не обращая внимания на Костю, продолжал с ужасом смотреть на превращения, которые происходили с тем, что когда-то было Аллой. Верхняя часть платья наконец не выдержала давления горы мышц и с резким треском лопнула по швам. Костя, видимо, сообразил, что что-то происходит, и резко обернулся.