Юный Владетель сокровищ. Легенды

– В море, милый ты мой, в синем море…- И старик прибавил, припомнив гримасы и жесты Владетеля:- Да ты сам лучше знаешь…

– Жгли на островах тростник…- проговорил Владетель глухим, как бы пористым голосом, и в ветхой памяти рыбака зашевелились воспоминания.

– Да, осветят у берега бриг, а кажется, что маяк. Вот и плывут другие суда прямо на скалы, твердые, будто нога в мозолях. Потому и говорится: «Островок – что мозоль». Выплывет судно из тьмы или из синего тумана, поверит, что свет от маяка, разобьется об скалы и утонет, а Владетели того и ждут. Притаятся, подстерегут и давай таскать с брига, пока совсем не утоп, то. что везли потом сюда, – золото, табак, ром, оружие и сокровища. И все у них шло хорошо, но тут в ловушку, черт его дери, угодило пиратское судно. Дошло до резни, Владетели разъярились, что твой ураган. Бились ночь, бились день – темно было, туманы, словно дня и нет. Владетели не сдавались, и тогда их позвал на совет капитан того брига, который разбился оскалы, но еще плавал, не тонул, – какая-то неведомая сила не пускала его на дно. Хозяева были не пираты, то бишь пираты, да самый главный был у них Великий Бес. Владетели сокровищ в черной одежде взошли на лодку, подплыла она к тонущему судну, поднялись они на борт, вернее сказать – на нос, по трапу, который держали бесы с мушкетами и при шпагах. Черная одежда порвалась в битве, с нее лилась вода, из сонных глаз – слезы, морская соль придавала сил, но как бы покрывала чешуей. «Я -Великий Бес», – сказал капитан. «Ну и что?»-спросили Владетели. «Можем заключить договор…- отвечал Лукавый, – вы губите много душ. это мне на руку». – «А пиратов вам мало?»-«Что мне души поганых псов, они и так мои! Вот у вас – всем жатвам жатва! Вельможи, священники, монахи, епископы, дамы, девицы, – словом, все, кто идет ко дну, когда ваши огни, словно благой маяк, приманивают их к самому лучшему и пустынному берегу, какой я только видел». – «Такой у нас промысел, – гордо сказал один из Владетелей. – Если же вам от этого польза, зачем еще, Богу в рай, подписывать договор?» Великий Бес, одетый пиратом, так и подпрыгнул – не может он слышать имени Божьего, даже если кто кощунствует. «Чтож, пойдем ко дну!» – взвыл он. «Пойдем ко дну!» – откликнулись Владетели, – и говорят, пред-полагают, – Мендиверсуа перевел дух, – что так они и сгинули на дне.

Рыбачьи псы, пропахшие костром и сыростью, ловили мух, которые слетелись на запах уснувшей в сетях, пригретой солнцем рыбы и едва не задевали ушастые собачьи головы, худые хребты, отвислые животы. Мухи жалили налету, и собаки резко вскидывали острые мордочки, высовывали язык, жадно втягивали их, вдыхали. Когда же мухи уже были и вокруг и в глотке, они ощетинивались, отряхивались, прыгали, скакали, пока не проглотят муху, словно жужжащую в ушах, тогда как на самом деле у них просто першило в горле, – слишком уж быстро они глотали добычу.

– Милый ты мой. закрой-ка рот, муха залетит!

Совет опоздал. Владетель собрался стиснуть зубы, сжать губы, но муха уже была у него во рту, и он, как ни тщился, не мог не выплюнуть. Она ползала по языку, если он его вытягивал, пряталась под языком, если он его поджимал, летать не могла, но и выплюнуть себя не давала, прилипая к мокрым деснам, к небу, к зубам.

Владетель корчил дикие рожи, стонал, пускал слюну. Сунул руку в рот. сколько мог, стал задыхаться, его чуть не вырвало. Тут она? Вроде бы нет. Улетела? Выплюнул? Спасибо, что совсем не сжевал. Он поскорее вынул платок, вытер зубы, язык, даже язычок в самой глотке.

– Вышел кто-нибудь из моря? – решился спросить он, хотя голос у него сел после борьбы с мухой, а роли теперь переменились, рыбак явственно склонялся к предположениям.

– Все вышли, – отвечал старик резко, будто бичом щелкнул, – только каждый по воле Великого Беса превратился в главаря пиратов. Корсары, флибустьеры, целое племя Владетелей плавает по морям, одни потомки Коршуна в доме, чтобы ждать своих родичей, потому как вернутся все до единого. Исчезли, а вернуться могут хоть сейчас. Каждую ночь их ждут, каждый день. Значит, милый ты мой, ты – не только Владетель сокровищ, худой-худющий. ты еще и Коршуненок. волосы у тебя – что перья, черные с желтизной, и сам ты наподобие деда… да нет, какого деда, прапрадеда!..

– А я предполагал, то есть – думал, что он мне прадед…

– Думаешь-гадаешь, да и прогадаешь…

XX

Говорили они, говорили и пришли на галерейку.

Мендиверсуа не знал, что ведет беседу с тем, кто считает себя хозяином убогого настила, едва прикрытого наспех худою кровлей, и объяснил, что только это осталось от строения, где Владетели сокровищ держали священный порох, а порох тот взорвался, в него попала молния.

– Потом, через много лет. – прибавил старик. – когда и про взрыв и про пожар забыли, двадцать девятого февраля, вдень Злого Разбойника, покровителя високосных годов, тут представляли куклы, куклы-дрожалки на пружинках – косые, кривые, лопочут невесть что.