Юрей теу

Плюнь в глаза тому, кто говорит, что любит тебя. Заставь себя поцеловать того, кто был омерзителен тебе при жизни, и кто любил доставлять тебе боль. Любовь и ненависть придуманы тобой. В них нет спасения. Тот, кто любит тебя, любит лишь то, что он придумал о тебе. Тот, кто казнит тебя, убивает в тебе все то, что он ненавидит в себе. Ты-третейский судья, судьба которого быть заживо сожранным во имя продолжения этого бесконечного каннибализма обреченных на отравление сомнительными прелестями жизни.

Забудь о том, что ты проснулся. Не думай о том, что ты спишь. Тебя здесь нет, и никогда не было, а то, что есть, принадлежит не тебе. Это собственность Дьявола. Он и есть настоящий хозяин и главный эгрегор этого мира. Его больше нет нигде.

Он живет только здесь: в мыслях, словах и делах, проснувшихся с утра и ощутивших себя живыми. Они придумали его и нарекли «смыслом своей жизни».

Уйди от мыслей, от пустых слов и от никчемных дел! И тогда, быть может, у тебя вырастут настоящие крылья. Непридуманные никем. Не осмысленные седыми философами. Не воспетые певцами и поэтами. Не отмоленные в каннибальских капищах религиозных фанатиков. Не благославленные Отцом и Сыном и Святым Духом.

У тебя просто вырастут крылья. Ты поднимешься вверх и больше никогда не вернешься обратно. Нераспятый, нелюбимый, не проклинаемый! Свободный и пустой, как бог!

Тебе нравится об этом не думать?…

Облизывая вспухшие от укусов губы, Петти Чарли печально улыбалась своему отражению в зеркале. Ее отражение прощалось с ней, растворяясь в argentum потустороннего мира. Отныне им не суждено больше видеться друг с другом. То, что оставалось здесь, не было Петти Чарли. Здесь осталась только ее тень, облаченная в грубые вериги плоти. Переступив этой ночью порог пред-небытия, она не пожелала возвращаться обратно и приняла облик отраженной в воде Вечности. Ее нежная восточная подруга снова плакала, безмолвно умоляя ее, вернутся назад. Но ее горячие слезы не смогли растопить лед отчуждения в душе Петти Чарли. Окунувшись в тайну художественной магии безумного художника, Петти впервые в жизни почувствовала себя по-настоящему свободной и счастливой. И когда-то близкий ее сердцу мир людей показался ей чуждым и совершенно не приспособленным для жизни.

«Это был всего лишь долгий кошмарный сон, – твердила она сама себе, прощаясь со своим отражением. – Скоро все закончится, и я проснусь».

Под ее ногами медленно струилась река Вечности и в ее тихом голосе слышалась волшебная мелодия неба.

Над ее головой кипела холодная магма космоса, разбрызгивая по углам Вселенной мириады стеклянных звезд. В их блеске зарождались души планет, оживленных божьей искрой.

Вдыхая в себя потоки обжигающе-чистого воздуха, она ощутила себя частью ветра, разбуженного дыханием космического Титана.

Он был там, глубоко внутри ее космоса и животворящий взгляд его был устремлен из тающего отражения в зеркале прямо в ее больную душу. В нем было исцеление от тяжких мук памяти и липкой проказы земной экзистенции.

Как только отражение Петти Чарли исчезло с гладкой стены зеркала, она почувствовала внутри себя покой и тишину. Черные демоны отчаяния и скорби покинули ее, не в силах разгрысть ледяные глыбы остывшей крови своей бывшей жертвы. Она стала недосягаемой, недоступной и безразличной к смерти. Она обманула смерть, переступив пред-небытие и избрав бессмертие. Петти Чарли могла бы стать богом, если бы не была человеком. Она могла бы вновь заболеть человечеством, если бы не исцелила в себе бога. Гений безумного художника подарил ей власть над материей, временем и пространством, указав путь, проложенный богами.

Перед тем, как переступить порог четыреста двадцать первой минуты нового дня, Петти Чарли поцеловала плачущую подругу в мягкие уста и, смахнув с ее глаз красные слезы, выпрыгнула из картины. Ее милая подруга не хотела, чтобы она навсегда покинула мир живых, и слезы ее были предупреждением о скорой разлуке. Бессмертные не могут оживить застывшую реку Вечности, так как они сами являются частью ее вод. Расколдовать ее может лишь смертный, имеющий шанс на бессмертие, но верный до гроба своей второй матери смерти. Петти Чарли выбрала Вечность, остудив свою кровь в ее ледяном потоке, и предала Любовь и Смерть, став мертвым отражением своего живого облика.

Четыреста двадцать первая минута стекла по серебряной вилке в фарфоровую тарелку, обернутую в ленту хрустящего бекона, и превратилась в огненную каплю Tabasco, выжатого из спелой мякоти Capsicum frutescens.

– Мисс Петти, что с вами? Мы теряем вас, мисс Петти? – раздался настойчивый стук в двери храма Бессмертных.

Петти оторвала взгляд от расползающейся по тарелке ярко-красной капли и равнодушным взором окинула лентообразную панораму пространства, заполненного жующими физиономиями постояльцев мотеля.

– Что с вами, Петти? За минувшие пятнадцать минут вы не сказали ни единого слова! – запихивая в провал рта желтый сгусток микровселенной, пробубнил «новый миссия».