Юрьев день (СИ)

Подбадриваемый пониманием двух вещей. Как в тех анекдотах: хорошей и плохой.

Хорошей было осознание того, что спетые мной песни занимают первые места Топах и Чартах.

Плохой — понимание, что долго такая лафа не продлится. Это сейчас отцу не до меня: он с политическими, дипломатическими, экономическими и какими там ещё последствиями произошедшего скандала разгребается. Но ведь вечно-то он этим заниматься не будет!..

Так что, надо спешить. Надо успеть. Надо успеть сделать, записать и заготовить, как можно больше. Как можно больше клипов, как можно больше песен, как можно больше стихов, как можно больше нот.

Главное, с порядком определиться.

* * *

Глава 34

* * *

В этот раз, всё было штатно, спокойно и даже, я бы сказал, традиционно. Вручение приглашение работниками Московской фельдъегерской службы состоялось за неделю перед назначенной датой события. В Кремле, куда у них оказался, хоть ограниченный, но доступ. Ни одна другая служба доставки дальше стен не прошла бы — режим не позволил бы. Фельдъегерь прошёл. В сопровождении охраны, конечно же, после определённых процедур проверки, но прошёл. И вручил пакет с посланием мне, как и предписано: лично в руки. А так, как не пришлось ждать моего выхода к воротам, ещё и в кратчайшие сроки.

Что ж, это правильно: в конце концов, в том и смысл самой этой службы. В том, чтобы доставлять послания и Приказы максимально возможно быстро в любые, самые сложные и самые «закрытые» места.

Ну, ещё и в том, чтобы не возникало вопросов к достоверности передаваемых Приказов. У них ведь, наверняка, там какие-то свои протоколы шифрования и подтверждения подлинности посланий имеются, навроде той же «контрольной суммы», которую используют компьютерщики.

Однако, я получил не Приказ, а всего лишь приглашение. Такое же, как и в прошлый раз. Именное, на Долгорукого Юрия Петровича «плюс один». Всё точно так же. В тот же особняк. В то же вечернее время, за подписью того же человека.

И я, в первый момент, даже не увидел в этом проблемы. И во второй не увидел. И даже в третий. Лишь только, когда закончил упражнения и, вымывшись, вернулся из тира на жилую «половину» комплекса, показал врученное мне приглашение Алине, пившей чай с Мари в одной из «общих» гостиных комнат, и увидел взгляд Мари, понял — проблема есть. Она вот только что появилась…

Мари… Я, вообще, очень плохо понимаю женщин. То, что варится и происходит в их головах, не смотря на весь мой жизненный опыт, опыт всех моих жизней, остаётся для меня неразрешимой загадкой. Прекрасные головки прекрасной половины человечества так и остаются для меня классическими «черными ящиками» из теории автоматизации управления. Точнее, «не классическими». Ведь, нормальный «чёрный ящик», получая на входы одну и ту же комбинацию сигналов входных, на выходы подаёт одну и ту же комбинацию сигналов выходных, а голова женщины… такому условию не отвечает.

Мари — она ведь знала раньше о моих чувствах к ней. Не могла не знать. Я достаточно ярко и красноречиво «сох» по ней, чтобы женщина, пусть даже совсем юная и неопытная, могла такое обстоятельство не замечать. Хоть, открыто и конкретно в «любви», конечно, не «признавался». При этом, она во мне заинтересованности не проявляла никогда. Пренебрежение, «фырканье», холодность, высмеивание моих недостатков… бывало, что и публичное — на некоторых приёмах, устраиваемых Долгорукими или посещаемых ими. Заигрывание с Максом Тверским — это то, что я видел и получал от неё.

Не всегда, правда — было у нас, что вспомнить и в позитивном ключе. Те же фотографии и кадры с нашего «Югорского побега» не на пустом месте появились, не фейковые они. Правда, отсняты они были ещё до того, как мы с ней узнали о своих предстоящих женитьбе и замужестве… давно, в общем. И не правда. Но, в последние полгода нашего общения, в последние полгода перед моим четырнадцатилетием, было именно так. И именно такой я Княжну Мэри запомнил перед своим изгнанием. И перед «пробуждением» соответственно: надменная, прямая, холодная и недоступно прекрасная.

«Надеюсь, мой подарок поможет вам больше не опаздывать, Юрий. Будильник, который вы не сможете разбить или проигнорировать. Пунктуальность ценится работодателями… Прощайте!» — это было последнее, что я от неё услышал в тот день. В четырнадцатый день своего рождения. И именно так: на «вы» и не даря прямого взгляда. Со вздёрнутым чуть ли не к потолку своим милым курносым носиком. Болезненный укол… один из самых болезненных уколов того в целом болезненного дня. Особенно, это вот, резкое, словно пощёчина или выстрел: «Прощайте!»…