Юрьев день (СИ)

Вот только, проблемка тут в том заключается, что Князья Тверские с Князьями Долгорукими издревле не ладили. Граничат их Княжества. Несколько раз за историю чуть до открытого военного столкновения не доходило — Императору вмешиваться приходилось, разнимать и споры улаживать. Притом, что друг другу родственниками приходятся. Оба Рода от Гюргия Долгорукого начало ведут. Только наш Род от сына его Андрея, а их — от брата его, Всеволода. Того, которого ещё Большим Гнездом в своё время звали за то, что детей у него немеряно было. Один из его внуков даже Русским Царём был — Александр Ярославович. Тогда его титул ещё Царским звался. На Императорский он позже поменялся, при Иване Васильевиче, но Тверские — это другая ветка. Их «прародитель» Александру Ярославовичу братом приходился — Ярослав Ярославович. Младшим. Нынче там Михаил Иванович Княжит — пятое поколение после того Ярослава. Даже термин не смогу подобрать, кем он по родству Петру Андреевичу приходится. Но, всяко уже не близкий родственник. А Лена, так та и подавно — она уже Михаилу Ивановичу внучка. И Дар Огненный имеет. Да и вся она — огонёк девчонка! Рыженькая, веснушчатая, резкая и непоседливая. Чуть не полная противоположность Матвея. А противоположности, как известно…

Но, не ладят Князья Тверские с Князьями Московскими. Не как Монтекки с Капулетти из всем известной «печальной повести» из мира писателя, но всё же…

В общем, к чему я это всё? К тому, что Мари как-то подозрительно часто рядом со мной тереться стала. И ведь Фёдор Юванович, после покушения, её назад к себе не призвал! И даже телохранителя нового не приставил. Телохранителя пришлось Петру Андреевичу из своих людей назначать. То есть, насколько я понимаю, назад её отец ещё долго не ждёт. Если вообще ждёт. А то: «в ваш дом отдаю — вы и охраняйте»!

Подозрительно часто — это, почти всё время! То есть, и на студии тоже!

Но, по порядку. Проснувшись, наконец, с полной головой мелодий, нот и слов, я поспешил их, сперва, вывалить на заранее приготовленный лист бумаги, а после — непосредственно в запись. А для этого, требовалось, как можно быстрее оказаться там, где есть для этого необходимое оборудование. На студии. Туда и поспешил.

Разрешение Князя ведь на эту работу имелось. Правда, я думал, что просто на такси доеду, ну или Иван Анисимович за дочерью машину её к Кремлю пришлёт. Он же знает, где она сейчас. Но нет. Всё оказалось несколько интереснее. Оказывается, мне Князем был выделен собственный транспорт. Та самая чёрная тонированная бандура-сарай, на которой, нас забирали из ресторана. И она действительно оказалась бронированной.

То есть, чёрная бронированная «дура» с Княжескими номерами, водителем-Дружинником и ещё двумя машинами сопровождения с охраной. Причём, в этих двух сопровождающих машинах, ещё минимум один Дружинник должен был ехать. То есть, могло быть и больше, но один — минимум. Почему я так решил? Ну, наверное, потому что услышал, как во дворе ругались несколько парней, которых я в лицо знал, ещё с того времени, как с уроков музыки убегал на тренировочную площадку отцовой Дружины. Вот, как раз, они и решали, сколько и кого должно ехать со мной в город. Там у них и проскочила эта фраза, про «минимум, ещё один». А так, не особенно я следил за тем, кто именно грузился в моё сопровождение. Я на другой задаче был сосредоточен — не расплескать добытую музыку из головы, пока доедем. А риск этого был весьма велик, так как вместе с Алиной, присутствие которой на студии совершенно понятно и, так же, совершенно обязательно, к нам в основной «сарай» забралась и Мари. Причём, сделала это с таким невозмутимым видом, как будто она и должна была тут находиться. Как будто её присутствие здесь — само собой разумеющаяся вещь. Как будто иначе и быть не могло.

— Эм, Мари… а ты зачем здесь? — решил, всё-таки, аккуратно поинтересоваться я. Аккуратно, так как, вообще-то: она Княжна и Одарённая, и её нынешний статус гораздо выше, как Алининого, так и даже моего. Да — я сын Князя. Родной. Но, пока Дар не раскрылся — это не имеет против её слова никакого веса.

— Я с вами еду. Разве непонятно? — изящно выгнула одну бровку она.

— Понятно, — кивнул я. — А зачем?

— Хочу посмотреть, как у вас это всё происходит. Как вы свои песни записываете, — всё также невозмутимо и «царственно», как и до этого.

И, блин, не поспоришь: какие вообще возможны аргументы против слова «хочу», изречённого женщиной? Да ещё и стоящей в местной иерархии основательно выше тебя.

Пришлось заткнуться и ехать. Тем более, что, может, мне, конечно, и показалось, но я успел поймать её взгляд, брошенный в Алину. ТАКОЙ взгляд… что это уже выстрел, а не взгляд!

Что, куда интереснее: Милютина взгляд этот выдержала. И свой не отвела. А где-то в моём сознании или разыгравшемся воображении послышался резкий лязг столкнувшихся в воздухе двух острейших стальных клинков. Аж, до дрожи проняло. До холодных мурашек, прокатившихся по спине вдоль всего позвоночника.

— Ага, — сумел сказать я. — Понятно.