Читаем Юрфак.ru. Зона Хиггса полностью

Моральный кодекс строителя коммунизма (МКСМ) - свод научно обоснованных принципов коммунистической морали, возникших в социалистическом обществе и нашедших своё теоретическое обобщение в Программе КПСС, принятой 22-м съездом КПСС (1961 год). В нём определено новое, социалистическое отношение человека к труду, к общественной собственности, к общественным интересам, общению между людьми в условиях господства социалистических производственных отношений (коллективизм, гуманность, честность и правдивость, простота и скромность), отношение человека к семье, к детям. Интернациональная природа МКСМ раскрывается в утверждении им дружбы и братства народов СССР, братской солидарности с трудящимися всех стран, со всеми народами. Жестоким и циничным заповедям эксплуататорских классов МКСМ противопоставляет нравственные принципы коллективизма и гуманизма, выраженные в словах: «...каждый за всех, все за одного», «...человек человеку — друг, товарищ и брат» (Программа КПСС, 1973, с. 120). МКСМ служит могущественным средством нравственного воспитания советских людей, он способствует выполнению главной задачи этого воспитания — сформировать сознательного и активного борца за коммунизм, всесторонне развитого, нового человека, свободного от пороков и пережитков. 39.руст.


Странное дело. Коммунизм-таки нет, а Моральный кодекс-таки да. Понимай этих еврейских родителей, как хочешь.


Домового ли хоронят,

ведьму ль замуж выдают. 568.формат.


В перерывах между лекциями я, как мог, успокаивал профессора Лейкину, рассказывая, что тёте Марине у нас хорошо, она в полной безопасности, ей ничего не угрожает и что тёмными зимними  вечерами они с Лёхой за чашкой чая ведут долгие дискуссии об искусстве великого испанского художника Пикассо. На самом деле они пили вино и спорили, на каком – первом или втором слоге – нужно делать ударение в слове «Пабло».


Я в тебе поселюсь без прописки, любви гастарбайтер,

по лимиту приехавший жить и работать в Любви. 569.формат.


В «Чайном клубе» я, на манер Баума,  сочинял и рассказывал сказки, главными героями которых были Хоботок, Парашютист и примкнувшая к ним Виолетта.


Лаймен Ф. Баум - американский писатель, автор книги «Удивительный волшебник из страны Оз», известной российскому читателю под названием «Волшебник Изумрудного города» (не следует путать с английским писателем Р. Киплингом). 40.руст.


Сказки имели оглушительный успех, Сорокин их даже проиллюстрировал, правда, на свой лад. Его прекрасные, выполненные цветными карандашами рисунки Моисей развесил по стенам комнаты.


Мы соль земли. Оттого наша кровь солона. 570.формат.


На рисунках Осоцкий был изображён Лосем, Моисей – Кроликом Сашкой (реинкарнация Реббита Моисеевича), я – курчавым карликом с причёской «Black  sun» (48), как у  Анджелы  Девис. Анатолий Эрихович стал Медведем, Лёху Сорокин изображал Сусликом, а себя то-ли Сурком, то-ли Бобром, уже не помню точно. Единственным персонажем с человеческим лицом у него была Виолетта.


(48)  «Чёрное солнце» (англ.). 39.грунт.


Я на даче один. Мне темно

за мольбертом, и дует в окно.

Что ж! Камин затоплю, буду пить...

хорошо бы собаку купить. 571.формат.


На летних каникулах, когда нас не было, Олежка, придурок, все фигуры на рисунках обвёл коричневым фломастером, чем убил их прелесть и очарование.


Ах, любовь минувшего лета

за Нарвской заставой, … ставой. 572.формат.


После развода с Ногой Сорокин жил в многосемейной коммуналке на улице 4-й Советской. С одним из соседей, мужичонкой нетрадиционной ориентации (в обходе – пидарасом), Сорокин поддерживал ровные отношения - при любом удобном случае гонял как Сидорову козу. Обращался к нему коротко – педработник. От такого обращения педработник страдал.


И стали небеса как выжженная нива,

и нивы мёртвые – как кладбище небес. 573.формат.


На протяжении многих лет каждое второе воскресенье февраля мы с Рудневым в состоянии лёгкой депрессии объявлялись у них с раннего утреннего поезда, прикупив у вокзала десяток куриных яиц. Сорокин следил, чтобы педработник нам не мешал.


Содомиты мне, как брату рады,

я у содомитов частый гость. 574.формат.


На общей кухне я варил купленные яйца, держа их в кипящей воде до тех пор, пока не сосчитаю до 125. Всё это время, что я считал вслух, Сорокин и Руднев стояли рядом и тупо таращились на бурлящую воду. После завтрака мы заходили на обзорную экскурсию в магазин Императорского фарфорового завода на Староневском, где знакомились с последними поступлениями, а потом (каждый по своим делам) мимо бутика «Дагестанские вина» шли  в Александро-Невскую лавру. В бане на 5-й линии Васильевского острова объявлялись уже часа в два-три пополудни (мск).


Но всюду, куда б я ни шёл,

натыкался на женщин, несущих фрукты. 575.формат.


В начале 90-х годов я увидел и выпросил у Сорокина незаконченную работу маслом – Кондратъ и Кролик Сашка, взявшись за руки, плывут по небу. Под ними сплошной кроваво-красный поток, на поверхности  которого как всплывшие в томатном супе пельмени торчмя плавают головы с лицами Хрущёва,  Брежнева, Распутина, Сталина, Маркса, Микояна (48), Ленина и Гитлера.


Перейти на страницу:

Похожие книги

1. Щит и меч. Книга первая
1. Щит и меч. Книга первая

В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха. Это было тяжким испытанием для Александра Белова, но с испытанием этим он сумел справиться, и в своем продвижении к источникам информации, имеющим важное значение для его родины, Вайс-Белов сумел пройти через все слои нацистского общества.«Щит и меч» — своеобразное произведение. Это и социальный роман и роман психологический, построенный на остром сюжете, на глубоко драматичных коллизиях, которые определяются острейшими противоречиями двух антагонистических миров.

Вадим Кожевников , Вадим Михайлович Кожевников

Детективы / Исторический детектив / Шпионский детектив / Проза / Проза о войне