Юридическая психология

Идеал супружества — во внебрачном сожительстве! Если бы другой оратор, выступая обвинителем или защитником в уголовном процессе, решился бы высказать присяжным столь рискованное положение, он произвел бы самое невыгодное впечатление, а председатель, руководствуясь ст. 611 Устава уголовного судопроизводства, немедленно остановил бы его за неуважение к религии и закону. Но замечательный юрист, выносивший в себе этот дерзкий протест против требований формальной нравственности, подходит к нему постепенно, незаметно подготавливая слушателей, говорит спокойно, легко и изящно играя словами. Обрядовая сторона брака теряет значение. Андреевский требует, чтобы этот идеал осуществлялся людьми независимо от церковного венчания, требует такой чистоты любовных отношений не только от законного супруга, но и от всякого, связавшего свою судьбу с судьбой женщины.

С горечью А. Ф. Кони писал: «Нельзя было без справедливой тревоги видеть, как в отдельных случаях защита преступника обращалась в оправдание преступления, причем, искусно извращая нравственную перспективу дела, заставляла потерпевшего и виновного меняться ролями — или как широко оплаченная ораторская помощь отдавалась в пользование притеснителю слабых, развратителю невинных, расхитителю чужих трудовых сбережений или бессовестному обкрадыванию народа...»[226]

Петр Сергеевич Пороховщиков (П. Сергеич) приводит такой пример: «Мещанка Макарова судилась за нанесение тяжкого увечья с заранее обдуманным намерением по статье 1477 Уложения о наказаниях; она облила жену любовника своей дочери серной кислотой. Товарищ прокурора начал свою речь так: "Реальные плоды тех отношений, которые существовали между Макаровой и Пруденской, для нас очевидны: Пруденская лишилась глаза..." Защитник не уступил своему товарищу в непринужденности и заявил присяжным, что "все дело, в сущности, представляется каким-то водевилем или фарсом". Расскажите это здравомыслящему человеку, и если он поверит, то скажет: кто этим людям дал право свободно говорить перед судом, чтобы публично издеваться над изувеченной женщиной ?»

Источник: Сергеич П. Искусство речи на суде. С. 54.

Отдельные судебные ораторы без стеснения говорят о потерпевших или свидетельницах «содержанка», «любовница», забывая, что свобода судебной речи не есть право безнаказанного оскорбления женщины. Вместе с тем ту же мысль можно выразить без оскорбительно грубых слов.

Так, А. Ф. Кони, выступая обвинителем по делу о Станиславе и Эмиле Янсенах, говорил: «Вы знаете, что между Янсеном и Анар существовала большая дружба, старинная приязнь, переходившая в родственные отношения, которая допускает постоянное пребывание у Анар Янсена, допускает возможность обедать и завтракать у нее, заведовать ее кассой, вести расчеты, жить у нее»[227].

Этические принципы отношения к свидетелю Ф. Н. Плевако определил следующим образом: «Да, в интересах истины мы вправе на суде оглашать всяческую правду о ком бы то ни было, если эта правда с необходимостью логического вывода следует из законно оглашенных на суде доказательств и установленных фактов, но мы обязаны не оскорблять чести свидетелей, призванных дать суду материал для дела, призванных свидетельствовать, а не защищаться от неожиданных обвинений. Мы обязаны воздерживаться от всяких выводов, легкомысленно извлекаемых из непроверенных фактов, обвиняющих кого-либо, кроме подсудимого. Короче, мы призваны оспаривать слабые доводы обвинения против наших клиентов, а не произносить или создавать обвинение против лиц незаподозренных, а потому не привлеченных к суду»[228]. Уважительное отношение к свидетелю должно сочетаться с критическим отношением к его показаниям. Однако их несоответствие желаемому прокурором или защитником, ставящее под угрозу заранее выношенный план речи на суде, не должно отражаться на отношении к свидетелю. Совершенно недопустимы грубый тон, язвительные усмешки, оскорбительные выпады. Вместе с тем нравственная оценка даваемых свидетелем показаний и сами взаимоотношения со свидетелем должны строиться с учетом характера ошибок и неточностей в показаниях: забывчивость, добросовестное заблуждение или преднамеренное лжесвидетельствование.