Юридический механизм разрушения СССР

Поэтому создание нового высшего органа государственной власти при сохранении Верховного Совета СССР, повышение правового статуса Председателя Верховного Совета СССР и должны были помочь справиться с задачами перестройки, поскольку вели в конечном счете к передаче управления государством от общественной организации, каковой была КПСС, государственным органам власти. Причём об этом говорилось и на официальном уровне[355].

Для того чтобы власть от партии могла быть передана советам, необходимо, чтобы последние были бы в этом конкурентно заинтересованы. В этой связи создается массивный депутатский корпус (численность Съезда народных депутатов СССР составляла 2250 депутатов) и, кроме того, создается такая модель высшей государственной власти СССР, в которой сосуществуют два органа – Съезд народных депутатов СССР и Верховный Совет СССР, – которые должны были научиться «делить власть» между собой, а для КПСС, очевидно, здесь места уже не находилось.

Теперь руководством страны всячески давалось понять: Съезд народных депутатов СССР – это не Съезд КПСС. Анатолий Собчак вспоминал, как ещё до Съезда народных депутатов СССР руководство КПСС встречалось в Большом Кремлёвском Дворце с народными депутатами, причём, как отмечает автор: «Самым важным, что прозвучало на этой встрече, были слова Горбачёва о том, что руководство партии не собирается давать депутатам-коммунистам каких-либо указаний или оказывать давление на них с позиций партийной дисциплины»[356]. То есть на встрече прямо было дано понять, что Съезд – это не партия, Съезд – вместо партии, и именно Съезду, а не КПСС теперь будет принадлежать реальная власть в стране.

Учредив новый институт государственной власти, можно было не опасаться внутрипартийного переворота, а значит, не опасаться и за судьбу перестройки. То есть лишение КПСС власти и было заветной гарантией необратимости перестройки. Однако сами делегаты XIX конференции КПСС, дававшей «зеленый свет» реформе по учреждению Съезда народных депутатов СССР, этой истинной цели конференции не увидели, а начали в выступлениях говорить об экономических проблемах[357], о преодолении дефицита в стране и т. д. Однако цель-то конференции была иной – реформировать политическую систему, а не решать экономические проблемы. Резолюции, посвященные экономике, на конференцию даже не выносились! А те резолюции, которые конференция обсуждала и приняла, были посвящены совершенно другим вопросам – вопросам углубления перестройки, «демократизации советского общества и реформе политической системы», «борьбе с бюрократизмом», «межнациональным отношениям», «гласности», «правовой реформе»[358]. Но главным вопросом для М. С. Горбачёва была именно реформа политической системы СССР, а до экономики страны руководству СССР особого дела не было. Неслучайно, закрывая конференцию, Горбачёв заявил: «В центре внимания конференции был вопрос о роли партии как политического авангарда»[359]. Однако, как уже упоминалось, именно этого выступавшие и не поняли, а по привычке (преимущественно партийные работники) продолжали говорить о необходимости «дальнейшего усиления руководящей роли нашей партии»[360], о том, что «центральный вопрос – о необходимости руководящей и организующей роли партии в новых условиях – ни у кого из нас не вызывает сомнений»[361], о том, что «партия не собирается и никогда не отдаст никому роль политического авангарда – это аксиома»[362], о том, что «…решительно комсомол отвергает любые попытки навязать идею многопартийности как обязательное условие социалистического плюрализма, поставить под сомнение способность КПСС выполнять роль авангарда в нашем обществе»[363].

Одним из главных шагов на пути отстранения КПСС от власти стало заявление руководства страны о необходимости чёткого разделения функций партии и государства: решение экономических, социальных, государственных вопросов должно осуществляться только через советы, и партия свою политику должна проводить только через советы[364].