Юрий Андропов. Последняя надежда режима.

— С Андроповым я познакомился сразу, как только он иернул­ся из Венгрии и стал заведовать отделом, который ишшался социали­стическими странами, — вспоминал работавший в московском партийном аппарате Николай Григорьевич Егорычев. — Я его пригласил выступить перед пропагандистами. Есть на Ново-Рязанской клуб шоферов, где собралось человек шестьсот районных пропагандистов. Он блестяще выступил — без бумажки. Мы после этого обедали в этом шоферском клубе. Нас щами угощали, очень вкусными.

Егорычев вновь пригласил Андропова.

— Да ты меня замучил, Николай.

— Ты сам виноват, — нашелся Егорычев. — Хорошо выступаешь, люди просят...

В доверительных беседах Андропов говорил о многообразии развития коммунистического движения в мире, повторял, что нельзя всех стричь под одну гребенку:

— Как можно говорить о социализме в Африке и в Европе и добиваться, чтобы было одинаково? Это невозможно. Есть националь­ные особенности, разный уровень развития.

«ДЕРЖИСЬ ОТ КАГЭБИСТОВ ПОДАЛЬШЕ»

— Держи ты этих кагэбистов в руках и не давай им вмешивать­ся в свои дела, — такой совет раздраженный Юрий Владимирович Ан­дропов дал своему подчиненному в редкую минуту откровенности.

Именно бравые чекисты довели своего будущего председателя до сердечного приступа. Эту историю рассказал его тезка и бывший сотрудник по отделу соцстран ЦК КПСС Юрий Владимирович Бернов: «Я уже в приемной Андропова почувствовал что-то неладное — в воздухе пахло лекарствами, из кабинета вышли врачи. У Юрия Владимировича был серьезный сердечный приступ, и ему сделали несколько уколов. Я зашел в кабинет Андропова, он лежал на диване и очень плохо выгля­дел».

Вот тогда-то с трудом отдышавшийся Андропов и дал дельный совет относительно чекистов. В более спокойной ситуации он, веро­ятно, был бы осторожнее.

Что же произошло? В Москве находился высокий гость из Пра­ги. Провожать его в аэропорту по партийной иерархии выпала честь члену политбюро и секретарю ЦК. Андрею Павловичу Кириленко, кото­рого никто не решился бы назвать обаятельным и симпатичным челове­ком. Кто-то чего-то не понял — скорее всего, офицер охраны из де­вятого управления КГБ спутал время вылета спецсамолета. Кириленко решил, что он не поспевает в аэропорт, и «в грубой форме», как вспоминает Юрий Бернов, устроил Андропову разнос за срыв политиче­ски важного мероприятия.

Сидя в своем кабинете на Старой площади, несчастный Андро­пов никак не мог сам выяснить, когда же точно вылетает самолет с правительственного аэродрома, а злой Кириленко то и дело ему пере­званивал, повышая градус своих эмоций.

Жизнь кремлевских чиновников явно представляется нам в лож­ном свете. Это для миллионов советских людей Андропов станет потом высшей властью в стране, ему будут завидовать, перед ним будут трепетать. А для Кириленко он тогда был просто подчиненным. Вот этот разговор с вышестоящим секретарем ЦК и стоил Андропову сер­дечного приступа.

Можно представить себе, каким хамом и самодуром был низень­кий, с наполеоновским комплексом Андрей Павлович Кириленко, кото­рому благоволил Брежнев и который упорно добивался места второго человека в стране, пока тяжелые мозговые нарушения не привели к полному распаду личности.

Но каким же испуганным и несчастным человеком, судя по это­му эпизоду, был легендарный Юрий Владимирович Андропов, если окрик члена политбюро — по пустяковому делу! — буквально свалил его с ног? И этот человек считается выдающимся реформатором с железной волей? Скорее этот эпизод рисует Юрия Андропова несамостоятельным, зависимым от чужого мнения и очень неуверенным в себе человеком, который избегал конфликтов и органически не мог перечить вышестоя­щим.

Кириленко будет первым человеком, с которым расстанется Юрий Владимирович Андропов, когда в ноябре 1982 года станет гене­ральным секретарем ЦК КПСС...

Георгий Шахназаров подметил любопытную деталь — Андропов словно стеснялся своего роста, величины, старался не выпячивать грудь, как это делают уверенные в себе люди. Чуть горбился не столько от природной застенчивости, сколько оттого, что в партий­ных кругах было принято демонстрировать скромность, это станови­лось второй натурой.

Чиновный люд на Старой площади передвигался бесшумно, своим поведением и обличьем говоря: чту начальство и готов беззаветно следовать указаниям. Не составлял исключения и Андропов, без чего, вероятно, было бы невозможным его продвижение по ступеням партий­ной иерархии. Шахназаров описывал, как они с Юрием Владимировичем живо беседовали, пока не зазвонил аппарат прямой связи с Хрущевым. Шахназаров стал свидетелем поразительного перевоплощения. Букваль­но на глазах живой, яркий, интересный человек преобразился в сол­дата, ютового выполнить любой приказ командира. В его голосе по­явились нотки покорности и послушания...