Юрий Андропов. Последняя надежда режима.

Академик Арбатов попал в опалу к Андропову, написав ему большую записку в декабре 1982 года. Генеральный секретарь прочи­тал ее и в тот же день с фельдъегерем вернул автору, не сочтя за труд составить подробный ответ.

Академик Арбатов написал новому генеральному секретарю о том, что волновало в те дни научную интеллигенцию. А беспокоило ощущение еще большего закручивания гаек и торжества догматизма в общественных науках, особенно в экономической. Судя по всему, Ан­дропову эти проблемы показались мелковаты, поэтому его раздражен­ный ответ заканчивался такими словами: «Пишу все это к тому, чтобы Вы поняли, что Ваши подобные записки помощи мне не оказывают. Они бесфактурны, нервозны и, что самое главное, не позволяют делать правильные практические выводы».

Андропов перевел в ЦК своих помощников по КГБ плюс сохранил на своих постах некоторых брежневских помощников, да еще и пригла­сил новых людей. Помощником по экономическим делам взял себе Арка­дия Ивановича Вольского, оказавшегося политическим долгожителем. Вольский окончил Институт стали имени И.В. Сталина и работал на автозаводе имени Лихачева. Его избрали секретарем парткома, оттуда взяли в ЦК — заведовать отделом машиностроения. Аркадий Иванович любит рассказывать, как его попросили зайти к Андропову.

Генеральный секретарь сидел в кабинете без пиджака.

— Я решил взять вас к себе в помощники по экономике.

Вольский, как положено, стал отнекиваться:

— Юрий Владимирович, я, может, для этой работы не гожусь. Я заводской человек. Давайте я вам о себе немного расскажу.

Андропов, как в кино, снял очки:

— А почему вы думаете, что я о вас меньше знаю, чем вы о себе?

Юрий Владимирович высоко ценил своих помощников, следил за тем, чтобы они присутствовали на заседаниях политбюро, даже на са­мых секретных. Секретарей ЦК и кандидатов в члены политбюро он просил выйти, а помощников оставлял.

«Из всех руководителей, с которыми мне пришлось работать, — писал Александров-Агентов, — только Андропов практиковал серьезное коллективное обсуждение вопросов, намечавшихся к рассмотрению на очередном заседании политбюро.

Мы все собирались вокруг него в кабинете, каждый докладывал суть «своего» вопроса и свои соображения о путях и методах его ре­шения. Другие высказывали свои мнения. Андропов или соглашался, или возражал, или просто принимал к сведению. Но, во всяком слу­чае, в итоге он был лучше «вооружен* по каждому из вопросов».

По словам его помощника Виктора Шарапова, «Андропов мог вы­звать любого на откровенный разговор и сам говорил откровенно».

Помощникам он повторял:

— Вы, помощники, должны не поддакивать мне, а высказывать свою точку зрения. Если вы ее докажете, я с вами соглашусь. Если нет, то соглашайтесь с моей.

Во второй половине декабря 1982 года Андропов собрал помощ­ников и доверенных людей, стал обсуждать с ними первоочередные за­дачи. Александр Бовин записал слова генсека. Андропов сомневался, стоит ли ему становиться председателем президиума Верховного Сове­та СССР? В принципе удобно общаться с иностранцами в роли главы государства, однако заметил:

— Но что-то внутри сопротивляется.

Заговорил о ситуации в КГБ. Ему не нравилось поведение Фе­дорчука. Решил его сменить. Но на кого? Поставить Крючкова во гла­ве комитета не решился:

— Володя не потянет. Чебрикова буду двигать. Андропов не произвел впечатления уверенного в себе лидера, который твердо знает, что надо делать. «Какой-то он был одинокий, умученный», — записал Бовин.

Юрий Владимирович позвонил Чебрикову и попросил приехать. Сказал:

— Принято решение освободить Щелокова, на его место назна­чить Федорчука. Мы посоветовались с товарищами, общее мнение еди­но: рекомендовать на КГБ тебя.

Почему Андропов выбрал Чебрикова, а не начальника разведки Владимира Александровича Крючкова, с которым работал еще с венгер­ских времен? Для Андропова Крючков всегда оставался помощником, которого он продвигал, выдвигал, но не представлял в самостоятель­ной роли. Чебриков был профессиональным партийным работником, его назначение вполне укладывалось в рамки кадровых канонов.

Андропов присвоил Чебрикову звание генерала армии.

Юрию Владимировичу понравился и Виталий Иванович Воротни­ков, недавно назначенный первым секретарем Краснодарского крайко­ма. Андропов пригласил его к себе побеседовать.

— Многие ждут указаний сверху, поручений, рекомендаций, — возмущался Андропов. — Нужны принципиальность, самостоятельность решений и действий, ответственность. Надо быть откровеннее, прав­дивее. Объяснять людям, что может, а что не в силах дать страна.

Вид у Андропова был усталый и болезненный, отметил Инталий Иванович. Сам он произвел благоприятное впечатление на Андропова. Юрий Владимирович решил оставить его в Москве. Возможность такая открылась через полгода. Путем несложной комбинации Андропов осво­бодил Воротникову крупную должность.