Юрий Андропов. Последняя надежда режима.

«Андропов, — пишет Яровой, — конечно же пил из термоса чай, но в фужере чай выглядел как настоящий коньяк, и всем было радост­но, что кремлевский гость не гнушается их кампании, ведет себя открыто и просто... Рассказывал о семье, детях и жене, от которой передал привет и которую все здесь хорошо знали со времен войны как инструктора ЦК ВЛКСМ на Карельском фронте и называли уважи­тельно «наша Филипповна»...

По состоянию здоровья Юрий Владимирович давным-давно должен был бы уйти на пенсию, но в аппарате этого никто не делал, потому что пока ты у власти — ты человек, а вышел на пенсию — ты никто.

Физические недуги подорвали его дух. В 1982 году мы увидели на экранах телевизоров глубоко усталого человека, который с трудом исполняет свои функции. Из пятнадцати месяцев, отпущенных ему по­сле избрания генсеком, он всерьез проработал только восемь. Он слабел на глазах. Перестал вставать, когда к нему в кабинет входил очередной посетитель. Все чаще он ездил в больницу на гемодиализ. Это было заметно, потому что посетители видели забинтованные запя­стья.

Дежурный секретарь в приемной генерального Николай Алексее­вич Дебилов рассказывал (Коммерсант-власть. 2006. 18 декабря):

— Про больные почки Андропова было известно давно. Но мне казалось, что он страдает не от этой болезни, а от истощения. Вы бы видели его обед! Свежие фрукты и полстакана кипяченой воды с лимоном. И все. У него ни на что не было сил. Выйдет из кабинета, с трудом дойдет до меня, медленно повернется всем телом и тихо го­ворит: «Я поехал в больницу».

В 1983 году политбюро трижды рассматривало вопрос «О режиме работы членов политбюро, кандидатов в члены политбюро и секретарей ЦК».

Черненко доложил:

— Наше прежнее решение — ограничить время работы с девяти утра до пяти вечера, а товарищам, имеющим возраст свыше шестидеся­ти пяти лет, предоставлять более продолжительный отпуск и один день в неделю для работы в домашних условиях — не выполняется.

Примерно о том же говорил и Андропов:

— Можно по-всякому смотреть на возрастной состав политбю­ро. Здесь концентрация политического опыта нашей партии, и поэтому поспешная, непродуманная замена людей не всегда может быть на пользу дела... При перенапряженном ритме мы можем потерять гораздо больше, чем приобрести... Надо установить день каждому члену по­литбюро, чтобы он мог работать в домашних условиях. В выходные дни надо отдыхать.

Председатель Комитета партийного контроля Арвид Янович Пельше проявил заботу о генеральном секретаре:

— Главное, чтобы ты сам, Юрий Владимирович, точно этот ре­жим соблюдал, берег себя и следил за собой.

Андропов с трудом мог встать из-за стола, а когда он шел, его поддерживали два охранника. Он проработал всего несколько ме­сяцев, а потом оказался в больнице, откуда уже не вышел.

— Я шел по пятому этажу ЦК, — рассказывал журналистам Вале­рий Болдин, бывший помощник Горбачева. — Навстречу Андропов. Я по­здоровался. Он повернулся, и я увидел его абсолютно отрешенное лицо. Он себя так плохо чувствовал, что, по-моему, даже не понял, что я ему сказал. Было очевидно, что надолго его не хватит.

Физическая немощь и постоянные страдания — неудачный фон для реформаторской деятельности. Тем более что готовой программы преобразования жизни, давних, выношенных планов у Андропова не было. А разработать новую программу — на это ему в любом случае не хватило бы ни сил, ни времени.

Да и какие же идеи мог предложить стране Андропов? Все это были наивные представления о порядке и дисциплине, воплотившиеся тогда в массовых облавах, которые устраивались в рабочее время в магазинах, банях и кинотеатрах, чтобы выявить прогульщиков и без­дельников. Было это унизительно и оскорбительно.

«Нарастают — по телевидению, в газетах — разговоры о трудо­вой дисциплине и порядке, — записывал в дневнике литературный кри­тик Игорь Дедков. — Возможно, они приведут к чему-то положительно­му; меньше станет прогулов, хождений по магазинам и т. п. Но, в сущности, это предусмотрено законами Паркинсона: новый начальник начал борьбу за совершенствование распорядка рабочего дня во вве­ренном ему учреждении».

Дедков отметил характерную деталь андроповской эпохи: «На­чальники хмурят брови и устрожают голос».

Поклонники Андропова говорят, что облавы в Москве — это не его идея. Дескать, милиция перестаралась. Нет, похоже, милиция строго исполняла волю генсека.

5 июля 1983 года Андропов собрал секретарей ЦК и перечислил важнейшие задачи. Аппарату ЦК укреплять связи с обкомами, чтобы лучше знать положение дел. Наладить контроль и изучать кадры, чаше выезжать на периферию.

Отдельно он говорил о дисциплине.

— По Москве, — возмущался генеральный секретарь, — в рабо­чее время бродят тысячи бездельников. Как правило, управленцев, сотрудников научно-исследовательских институтов. Подтягивание дис­циплины — это не кампания, а долговременная задача.

28 июля на заседании политбюро председатель Госплана Нико­лай Байбаков и министр финансов Гарбузов нарисовали тревожную кар­тину положения в экономике.

Что по этому поводу сказал Андропов?