Юрий Андропов: реформатор или разрушитель?

С горечью и тревогой он говорил и о том, что «руководство МВД Польши проявило явную беспечность перед лицом возникших в разных местах антисоциалистических формирований, исходя из принципа "если мы их не тронем, то и они нас не тронут"».

— Мы должны остро, своевременно и, я бы сказал, жестко реагировать на всякого рода антиобщественные проявления, возникающие в нашей стране. Это, разумеется, не следует воспринимать как призыв применять уголовные меры налево и направо, но действовать надо строго, помня об интересах всего общества.

Таким образом, для себя и для своих коллег в КГБ СССР Андропов выводы сделал. Да вот только был ли он понят «коллегами по ЦК КПСС» на Старой площади? Запомнили ли они это, продиктованное самой жизнью предупреждение?

И не поэтому ли Андропов объявил безжалостную войну расхитителям народной собственности, спекулянтам, «теневой экономике», зарождающейся мафии. И эти его шаги были с радостью и энтузиазмом поддержаны широкими слоями трудящихся.

8 июня 1982 г., в начале своего европейского турне, Рейган выступил в британском парламенте с речью «Демократия и тоталитаризм», которая очень скоро получила название призыва к «новому крестовому походу против коммунизма». Она стала самым продолжительным публичным выступлением Р. Рейгана за все годы его президентства. В ней президент США убеждал европейских союзников:

— Сейчас существует реальная угроза нашей свободе, более того, самому нашему существованию. Предшествовавшие нам поколения никогда не могли даже вообразить себе возможность подобной угрозы… Мы сходимся в одном — в нашем отвращении к диктатуре во всех ее формах. И в первую очередь мы отвергаем любой тоталитаризм… Будущие историки отметят последовательную сдержанность и мирные намерения Запада. Именно Советский Союз идет сегодня против течения истории….

Сегодня мы на одной стороне фронта, на стороне НАТО, наши вооруженные силы стоят лицом на восток, чтобы предотвратить возможное вторжение.

Именно тогда-то и прозвучало заявление о намерении «отбросить марксизм-ленинизм на свалку мировой истории». В то же время, характеризуя сущность разворачивающегося противоборства в мире, Рейган вполне в русле логики психологической войны заявлял:

— Решающий фактор происходящей сейчас в мире борьбы не бомбы и ракеты, а проверка воли и идей, испытание духовной смелости, испытание тех ценностей, которыми мы владеем, которые мы лелеем, идеалов, которым мы преданы.

В справедливости последнего положения речи Рейгана всем нам, гражданам СССР, еще предстояло убедиться в последующие годы…

В последние дни января 1982 г. Брежнев предложил Андропову вернуться «на Старую площадь» на должность Секретаря ЦК КПСС. На что Юрий Владимирович напомнил, что такое избрание в соответствии с уставом партии может осуществить только Пленум ЦК КПСС. Однако фактически с этого момента и начался процесс возвращения Ю. В. Андропова на Старую площадь.

Как вспоминал заместитель председателя КГБ Ф. Д. Бобков, имевший возможность откровенно докладывать о положении в стране, Андропова волновала утрата авторитета партийных секретарей именно вследствие их самоизоляции от потребностей и нужд граждан, отрыв их от народа. Что закономерно «порождало недоверие населения к партийным органам и к партии в целом. Да и сама внутрипартийная жизнь теряла свою привлекательность, окостеневала. Критический взгляд на происходящее в стране в партии выхода не находил, что порождало апатию партийных масс. Участие в партийной работе приобрело формальный характер… Его заботило и беспокоило многое. Главное — доверие людей к партии и государству, вера народа в будущее, благосостояние всех, живущих в социалистическом государстве. Конечно, осуществить все это и обеспечить необходимый рост экономики можно было только в условиях безопасности государства… Он не терпел пренебрежительного отношения к письмам и просьбам людей. Они не должны были оставаться без ответа».

В этой связи приведем также свидетельство работника аппарата ЦК КПСС того времени В. М. Легостаева, писавшего, что к моменту возвращения Андропова на Старую площадь уже ощущалось осложнение обстановки в стране: «Тревожными объективными показателями нездорового состояния общества стали рост в нем коррупции, стяжательства, аморализма. По полученным впоследствии данным, в период с 1975 по 1980 г. количество хищений государственного и общественного имущества увеличилось в стране на треть, выявленных фактов взяточничества — почти наполовину, спекуляции — на 40 процентов. Из всех осужденных в 1980 г. за взяточничество почти 30 процентов составляли члены и кандидаты в члены КПСС… Все это сдерживало развитие страны, вызывало в народе сильное недовольство, чувство разочарования, неуверенность в завтрашнем дне, жажду перемен. В партийных органах открыто проявлялось критическое отношение к сложившейся ситуации, а в низовых звеньях партии воцарились апатия и пассивное ожидание тех же неизбежных перемен».