Юрий Богатырев. Чужой среди своих

Юра играл человека невероятной чистоты, который может повести за собой людей, – настоящего вождя с харизмой, о котором люди мечтали. И зрители поверили, что он смог не просто повернуть эту десятитысячную массу в другую сторону, но и сделать каждого из них индивидуальностью.

В финале он говорил:

– Коммунисты, шаг вперед!

И вся эта человеческая махина делала шаг вперед.

И зал замирал.

А тогда раздались не просто аплодисменты, а шквал аплодисментов, настоящая овация.

Я спустился в зал, повторив почти фразу моего учителя Виктора Яковлевича Станицына:

– Я могу сегодня поздравить Художественный театр с рождением нового большого артиста – Юрия Георгиевича Богатырева.

* * *

Шиловский вспоминает:

– Резонанс у «Мятежа» был мощнейший. Спектакль шел на аншлагах. Причем это не были зрители какой-то одной определенной возрастной категории. В зале были и пожилые зрители, и люди среднего возраста, и молодежь… И ни одного спектакля Юра не сыграл вполсилы. Только на сто пятьдесят процентов!

Особенно уникальный успех был у нас в Алма-Ате – в тех местах, где происходили события повести. Там мы испытали просто триумф.

«Мятеж», к счастью, снят на пленку. Я это сделал сам – все свои спектакли я снимал сам. И иногда его показывают по телевидению. Но редко, сейчас это не приносит доходов.

А когда я встречаюсь с бывшими мхатовскими студентами, которые сегодня стали известными мастерами – Юрой Морозом, Сашей Балуевым, Сережей Гармашом, – то слышу:

– Всеволод Николаевич, мы, «мятежники»…

Они прошли через этот спектакль. И запомнили этот опыт на всю жизнь…

* * *

А потом у нас с Юрой случилась еще одна интересная работа: «Тихо! Репетируем Толстого!» – феноменально искренний спектакль про нашу актерскую жизнь. Наверное, поэтому Министерство культуры СССР и ЦК КПСС посчитали, что это очень негативное восприятие действительности. Спектакль запретили. Мы его так ни разу и не показали на мхатовской сцене. А между тем там сыграл свою последнюю роль Анатолий Петрович Кторов… А Юрочка Богатырев играл там режиссера.

Но! Как-то был мой творческий вечер в Доме актера. Я вышел на сцену и «схулиганил» – взял и объявил:

– Вы сейчас увидите сцену из неосуществленного спектакля «Тихо! Репетируем Толстого!». Роли исполняют: Анастасия Зуева, Анатолий Кторов, Юрий Богатырев…

Кторов заохал:

– Севочка, что это такое? Я не пойду.

Он тогда уже плохо себя чувствовал. Я обращаюсь к Юре:

– Юрочка, ты можешь сесть на авансцену и выложить ему первую фразу?

А у Богатырева феноменальная память.

И вот он вышел на сцену… Тишина… И вот – шу-у-у-у-у – пошла первая фраза… И Кторов всколыхнулся… Все замечательно сыграли – был очень большой успех.

* * *

Шиловский продолжает:

– Мы с Юрой просто дружили. Он мне очень часто звонил. В принципе, он был очень одинок… Но художник интересен своим творчеством, а не личной жизнью. Ведь после себя он оставляет произведения.

Юра на сцене был чистейший, мощнейший художник с громадным диапазоном…

Сейчас даже боюсь сравнить его с кем-нибудь. Он мог сделать рывок в героику, в романтизм – и тут же сыграть что-то острохарактерное. Так было и в театре, и в кинематографе, и в художественном творчестве. Так было и в сказках для детей – чем он занимался в последнее время на телевидении. Это были очаровательные задумки. И везде он выкладывался до предела.

Последние годы ему во МХАТе очень везло в смысле творчества – было много работы. Я бы даже сказал, был некоторый перебор… Главное – он никогда ни от чего не отказывался, не умел этого делать. Он работал просто на износ.

И при этом был всегда недоволен собой. А когда его хвалили прямо в лицо – он опускал глаза, начинал сопеть, и чувствовалось, что ему неудобно. Требовательность к себе у него была невероятная. Ничего вполсилы…

* * *

Что такое настоящий артист? Тот, который может все и везде. Юра работал на телевидении – с полной отдачей. В кино с его крупными планами – замечательно чувствовал камеру. В театре на тысячу двести человек – виртуозно владел залом, заполняя собой все это огромное пространство.

Он был уникально универсальный артист.

И при этом он был абсолютно не приспособлен в бытовом плане. Он не мог ничего достать, пробить, что было немаловажно в те времена. Он никогда не пользовался своим именем. Не торговал лицом.

Юра стал народным артистом России в сорок один год, не ударив для этого палец о палец. Все делалось как бы само собой – просто потому, что нельзя уже было ему не быть «народным». Он столько выдавал на-гора, что людям становилось просто стыдно…

Что еще интересно – он совсем не умел бунтовать.

Он ни о ком не говорил плохо. «Ты негодяй!» – этих слов никогда нельзя было услышать от него. Вообще, он не был способен «заклеймить» оскорбительным словом кого-то конкретно. Но мог, как романтик, возмущаться несправедливостью. Это был большой ребенок…

Когда Бог забирает к себе такого человека в сорок два года – это горько. Ведь аналогов Богатыреву пока нет. Хоть и говорят, что незаменимых нет, – но есть неповторимые.