Юрий Гагарин

Раз уж обо всем этом зашла речь, заметим, что женская фамилия, чаще всего всплывающая в связи с саратовским периодом Гагарина — Миронычева, Римма Миронычева. Наверняка были и другие, но об отношениях с Риммой внятно рассказывали гагаринские друзья, а в нулевые годы она сама — тогда уже Римма Гаврилина — дала одно-два интервью русским таблоидам. Настаивающая, что «никакой любви у нас не было», она тем не менее припоминает несколько ярких эпизодов из истории их отношений — в том числе, как Гагарин при пособничестве будущего завкафедрой истории Московского авиационного института В. Порохни затащил ее к себе на урок немецкого языка и, крепко держа за руки, не отпускал, пока не прозвенел звонок. В другой раз те же двое «вообще искупали меня в фонтане возле техникума. Я сопротивлялась, как могла, отбрыкивалась. Но все равно оказалась в воде. Выбралась оттуда вся мокрая, рабочая форма прилипла к телу. Показаться в таком виде в аудитории было невозможно. Пришлось, погрозив ребятам кулаком, идти домой переодеваться» (4).

Лагерная жизнь местами по степени пикантности не уступала гражданской. Мартьянов описывает пир, состоявшийся сразу по двум поводам: Денисенко получил звание подполковника, а начальник штаба, бывший военный штурман П. Соколов — выиграл десять тысяч (немалая, даже на старые деньги, сумма). «Они поставили бочку пива на аэроклуб с этих денег. Ну а буфет обслуживал наш именно состав летный аэроклуба, после полетов, конечно, слетали, показали полет строем» (15). Гагарин с Соколовым установили на бочку качок — и разливали пиво по кружкам (3), после чего помогли Мартьянову разобрать буфет «и отвезти его в Сельскохозяйственный институт, откуда он был» (15).

В июле Гагарин с трудом отрабатывал посадку, в августе — летал уже более-менее свободно, а в сентябре пришла пора выпускных экзаменов.

Двадцать седьмого сентября курс в аэроклубе завершался, и надо было решаться — что дальше?

Гагарин узнал, можно ли призваться таким образом, чтобы его — как обладателя диплома аэроклуба: налет 42 с половиной часа, 81 самостоятельный вылет, вся теория и практика на «отлично» — направили не абы куда, а в военно-летное училище. Оказалось — можно. «Октябрьский райвоенкомат сделал запрос в 1-е Чкаловское авиационное училище имени К. Е. Ворошилова на нескольких выпускников Саратовского аэроклуба, в том числе и на Юрия Алексеевича Гагарина. Вызов пришлось долго ждать. Там тоже шли затяжные дожди, и очередной выпуск задерживался. Наконец, 17 октября, пришел вызов» (4). Саратовская — да и, похоже, металлургическая — эпопея заканчивалась. С одной стороны, получалось, что он потерял семь лет, изучая профессию, которая ему не пригодилась. С другой — по ходу ему удалось найти нечто более перспективное, такое, ради чего можно было запрыгнуть в поезд, идущий в противоположном направлении. Директор СИТа написал на папке «Личного дела» Гагарина «Призван в ряды Советской Армии» (4), а сотрудники Октябрьского райвоенкомата сделали в личном деле Ю. А. Гагарина запись: «Призван на действительную воинскую службу и по его просьбе направлен для поступления в военное авиационное училище летчиков» (3).

Глава пятая ГАГАРИН И НЕВИДИМАЯ ЛЕСТНИЦА

Счастливо избежавший депортации в Томск, Юрий Гагарин был призван в ряды Советской армии 27 октября 1955 года Октябрьским райвоенкоматом города Саратова и направлен на учебу в Первое Чкаловское военно-авиационное училище летчиков имени К. Е. Ворошилова. То есть он все-таки поступил в училище — или 21-летнего молодого человека попросту забрали в армию после окончания техникума? Скорее поступил, хотя и без экзаменов; и поскольку он сам проявил инициативу и декларировал желание продолжить службу в качестве офицера, то смог выбрать место ее прохождения сам; в принципе, обучение в училище приравнивалось к прохождению армейской службы. Хорошо; но зачем же он по второму разу пошел учиться на летчика, если уже стал летчиком в Саратовском аэроклубе? Затем, что в аэроклубах обучали летчиков-любителей, а вот профессионалов — в училищах.

Путаница не заканчивается и на этом: так, Гагарин поступил в Чкаловское училище — а закончил Оренбургское. Как так? Дело в том, что город Оренбург с 1938 по 1957 год носил имя летчика Чкалова, а затем по загадочным причинам (возможно, кому-то пришло в голову, что странно называть город по имени человека, который никогда в нем не был) переименовался обратно; соответственно, пришлось переназывать и училище.