Юрий Гагарин

Помимо чисто травматического у войны имелся и другой аспект. Все происходившее было для десятилетнего мальчика еще и ценным — экзотическим на фоне мирного крестьянского быта — опытом. Война была для него театром жестокости и гигантским натюрмортом в поучительном жанре vani-tas[10]. Много чужих людей; много новых моделей поведения; много необычных гаджетов и просто незнакомых предметов, использовавшихся в меновой торговле; много контактов с мертвой материей (убитые люди и животные); много экстремальных, потенциально смертельно опасных ситуаций. Все это Гагарин переживал, впитывал, срисовывал, пропускал через себя; он учился контролировать себя в условиях постоянного стресса, приспосабливаться к тотально враждебной атмосфере, достигать компромисса в заведомо невыгодной для себя ситуации. Все это, позже, пригодится ему — и в космосе, и потом, в шестидесятые.

Что было бы с Гагариным, если бы история развивалась по альтернативному сценарию и немцы так и остались бы в Клушине окончательно? Скорее всего, вместо Люберец году в 1949-м он был бы отправлен куда-нибудь в Любек, по тому же маршруту, что его старшие брат и сестра, в арбайтслагерь, — где и выяснял бы, производит ли его открытая славянская улыбка магическое действие на хозяев или нет.

На эту тему написан неплохой рассказ (34) в жанре «альтернативная история» — про то, как Гагарин работает на немецком заводе в давно оккупированной России (где, помимо всего прочего, еще и революции не было). Он неформальный лидер бастующего рабочего коллектива; его вызывает к себе мастер и предлагает договориться с ним лично, однако Гагарин отвергает все его посулы. По дороге домой он слышит по радио новость о том, что соперничающие между собой немцы и американцы только что запустили в космос ракеты с рейхс-флигеркосмонавтом и астронавтом соответственно; а ночью ему снится сон: он сам летит в ракете, и на ней выведены непонятные четыре буквы — «СССР».

* * *

Los Angeles Times:

Космонавт на самом деле сын князя, утверждает газета «New York News». Величайший герой России после Ленина космонавт Юрий Гагарин, являющийся, согласно утверждениям русских, сыном скромного русского плотника и продуктом советской государственной образовательной системы, — внук русского князя, расстрелянного большевиками.

Гагарин, чей отец также был князем, из-за своей голубой крови был подвергнут коммунистической партией остракизму. Командование выбрало его для осуществления космического полета потому, что если бы его постигла неудача, никто не стал бы по нему скучать, выяснила «New York News» в среду.

Житель Манхэттена Алексис Щербатов, профессор истории в университете Фэрли Дикинсон, Тинек, Нью-Джерси, а также компетентная организация, специализирующаяся на русской аристократии и генеалогии, проверили эту информацию у секретаря русской делегации в ООН, и секретарь подтвердил, что Щербатов прав.

Щербатов выяснил, что дедом Гагарина был князь Михаил Гагарин, который владел большими земельными наделами под Москвой и Смоленском. Когда большевики захватили власть, князь Михаил — на тот момент капитан царской кавалерии — был расстрелян красными; это произошло в ноябре 1919 года (13).

У Юрия Алексеевича Гагарина обычная крестьянская родословная. Его предки происходили из Смоленской и Костромской губерний (3).

Газета «Svenska Dagbladet»[11]:

Герой Советского Союза космонавт № 1 Юрий Гагарин, как предполагают, является по прямой нисходящей линии потомком варяга времен викингов Рюрика, который еще в 862 году прибыл на Ладогу и потомки которого положили в свое время начало «царствованию княжеского рода в древнем русском государстве» (18).

Los Angeles Times:

Сын князя Михаила Алексис — отец астронавта — вынужден был спасать свою жизнь бегством на Уральские горы. Там, в Оренберге (sic!), и родился Юрий Гагарин. В 1939 году, сказал Щербатов, отец Юрия исчез. Щербатов уверен, что он стал жертвой репрессий красных (13).

Валентин Гагарин:

Из всех исторических деятелей прошлого России больше других занимала воображение отца фигура Петра Первого. Все книги о нем, какие обнаружились в нашей сельской библиотеке, отец перечитал по вечерам. А читал он медленно, стараясь в каждое слово вникнуть наверняка, не раз и не два проходил по интересным для него местам, и эта «работа» — а во имя ее была пожертвована не одна зима — для отца была своеобразным подвигом. В той же степени, в какой прельщала отца фигура Петра Великого, в той же степени была противна ему императрица Екатерина. «Катька-немка» — презрительно именовал он ее. И, знаю, в кругу товарищей не стеснялся рассказать о ней скабрезный анекдот… (1).

Корреспондент газеты «Правда» Борис Стрельников: