Юрий Гагарин

Космический старт готовился в такой строжайшей секретности, что я не имел права ничего рассказывать этом даже самым близким людям. Далеко не все члены нашего отряда успели обзавестись семьями. Мне в этом плане приходилось труднее, ведь я чувствовал ответственность за жену и дочку. Не знаю, состоялся бы мой полет, если бы не поддержка Вали. Когда я был в одной из длительных командировок (мы тренировали на Волге парашютные прыжки), у нее случилось несчастье – умер отец. Но она, чтобы не нарушать ритм моей подготовки, не стала извещать меня об этом телеграммой и поехала на похороны в Оренбург вместе с дочкой. Я узнал обо всем, только когда они вернулись.

7 марта 1961 года у нас родилась вторая дочь, Галя. Чтобы посмотреть на внучку и помочь управиться с домашними хлопотами, к нам приехали мои родители. Несмотря на это важное событие, я был так занят подготовкой к полету, что не смог уделить им достаточно внимания. Отец недоумевал и даже немного обижался: «И что она за служба такая, когда у человека вроде и дома нет. Два праздника сразу: седьмого внучка родилась, Галя, девятого у него день рождения, а мы и за столом толком не посидели, не поговорили по душам. И товарищи его, другие офицеры, кто к нему заходил, все такие же занятые, беспокойные. Как еще Валентина терпит его?»

Мама тоже ни о чем не догадывалась. Она пыталась расспросить меня, но я, связанный тайной, ничего не сказал даже ей. Намекнул только, что скоро мне предстоит очень дальняя командировка туда, куда еще никто не летал. Однажды мама, прочитав в газете какую-то статью о будущих космических полетах, задумчиво сказала: «А я вот все думаю: какой же человек согласится в этакую даль полететь? Неужто дурак какой найдется? Ведь это ж шальным надо быть – на такое решиться». После этих слов я так расхохотался, что даже напугал ее. Потом пришлось долго объяснять ей, что космические полеты очень важны, что дурака в космос ни в коем случае не пошлют, но, кажется, до конца переубедить ее не смог. До моего полета оставался месяц…

Я понимал, что отправляюсь в неизведанное, что могу не вернуться из своей «дальней командировки» и оставить двух горячо любимых девочек без отца. Еще не поздно было отказаться: другие ребята из отряда космонавтов с радостью заняли бы мое место. Королев предупреждал, что не будет держать обиду, если кто-то из нас откажется, он все прекрасно понимал. Но чувство долга и тяга к звездам были сильнее.

«Ваш папа и Юра»

Валя узнала о том, что я полечу в космос, за несколько дней до старта. Я специально назвал ей другую, более позднюю дату, 14 апреля. Ведь последние дни и часы – самые волнительные, а я хотел, чтобы она переживала хотя бы чуть-чуть меньше. 10 апреля я, на всякий случай, написал родным прощальное письмо. Вот оно: