Юрий Гагарин. Народный герой (сборник)

18-й виток

– Я «Заря-10». Даю данные ручного спуска. Виток 19-й. Баллистический. Не спеши… Все должно быть нормально.

(У космонавта остается одна надежда – вручную сориентировать корабль к Земле.)

– Я все прекрасно понял. Знаю, как быть. Все будет нормально.

– «Рубин», как самочувствие, как настроение?

(В разговор включается Василий Мишин. Он назначен главным конструктором после смерти Королева.)

– Самочувствие отличное. Настроение хорошее. Система жизнеобеспечения работала прекрасно.

– Очень рад. Мы все уверены, что у вас все будет хорошо. Работайте

спокойно. При спуске попробуйте вести репортаж.

Гагарин и Комаров любили на досуге поохотиться.

19-й виток

Последние минуты на орбите.

– «Рубин», я «Заря-10»…

– Двигатель работал 146 секунд. Нормально все идет. Все идет нормально! Корабль был сориентирован правильно. (В голосе Комарова слышатся радостные нотки.) Нахожусь в среднем кресле. Привязался ремнями.

– Как самочувствие?

– Самочувствие отличное. Все в порядке.

– Вот тут товарищи рекомендуют дышать глубже. Ждем на приземлении…

(При баллистическом спуске нагрузка на тело растет, чтобы ее перенести, нужно глубже дышать.)

– Спасибо. Передайте всем. Произошло раз…

Это были последние слова Комарова. «Произошло раз…» – видимо, имеется в виду разделение отсеков корабля. «Союз» входит в плотные слои атмосферы. Слышно, как на командном пункте операторы пытаются наладить связь с кораблем:

– «Рубин», я «Заря». Мы вас не слышим. Как слышите нас? Прием… Прием…

Урну с прахом героя-космонавта захоронили в Кремлевской стене.

Что произошло на самом деле?

На высоте около 10 километров над Землей у «Союза» отстреливается крышка парашютного контейнера, увлекая за собой вытяжной парашют. Тот тащит парашют тормозной. А уже тормозной, словно в сказке про репку, должен вытянуть большой основной купол. Но этого не происходит. «Союз», кувыркаясь, падает.

На такой случай предусмотрен запасной парашют. Но из-за вращения корабля его стропы сплелись и «задушили» второй спасительный купол.

Почему так произошло, выясняли десятки комиссий. И не смогли сделать точный вывод. Только в недавно изданной книге воспоминаний конструктор Борис Черток приводит наиболее правдоподобную версию. При подготовке «Союзов» Комарова и Быковского спешили. Крышки парашютных контейнеров не были изготовлены в срок. И их заменили. Но чем?

Такова правдивая история полета «Союза-1». А это значит, что никаких фатальных настроений у Комарова на орбите не было. Даже за несколько минут до гибели у Комарова были все основания полагать, что полет завершится благополучно. Не было и прощального разговора с А. Н. Косыгиным. Подтверждает это и наиболее авторитетный американский эксперт по истории советской космонавтики Джеймс Оберг.

Мог ли слышать американский шпион проклятия в адрес той самой КПСС, которыми Комаров наполнил радиоэфир в последние секунды своей жизни? Точный ответ – нет.

Доказательство тому – простой расчет. Запись переговоров обрывается в момент разделения отсеков «Союза». Корабль вошел в плотные слои атмосферы, где бурная плазма гасит радиоволны. Связь восстанавливается обычно уже после раскрытия парашюта, на стропах которого выводятся антенны. У Комарова парашют «погас», значит, и антенны «молчали».

Да и то, что гибель неминуема, космонавт мог понять лишь за несколько секунд до падения корабля. Даже когда не раскрылся основной парашют – а это происходит на высоте около 9 километров – остается надежда на запасной парашют. Он раскрывается на 6 километрах. Только когда и он отказал, космонавт понял: кранты. Скорость падения корабля – около 100 метров в секунду. Значит, с момента осознания неминуемости гибели до взрыва могло пройти не больше 60–70 секунд. Вряд ли эту последнюю свою минуту опытнейший испытатель потратил на банальные ругательства. Комаров был не таким. Уверен: до последней секунды он пытался найти выход, чтобы спасти корабль и себя.

И еще один «штрих» про «диких» русских из английской книжки. Мол, обгорелые останки космонавта выставили на всеобщее обозрение. И это не так. Гроб с останками Комарова привезли в морг госпиталя имени Бурденко. Николай Каманин специально привез туда космонавтов и показал, что осталось от их товарища. Чтобы понимали, на какой риск идут, собираясь в полет. Это было правильно и честно. Затем тело кремировали, и для прощания была выставлена урна с прахом космонавта-героя.

Кстати. Подвиг Комарова не прошел даром. «Союзы», пусть и несколько модернизированные, летают по сей день. И считаются самым надежным космическим кораблем. Недавно американцы закупили места в «Союзах» для полета на Международную станцию до 2015 года.

В следующем номере – рассказ знаменитого журналиста «КП» Василия Пескова о том, как он первым из репортеров встретил Гагарина после приземления.