Юрий Михайлович Сушко Я убил Степана Бандеру

Варшава, Медовая улица. 18 ноября 1935

В зал судебных заседаний приставы ввели Бандеру последним. При его появлении все подсудимые, не дожидаясь команды, дружно вскочили, приветствуя проводника: «Слава Украине!»

— Героям слава! — ответил им Бандера.

В этот момент поднялись адвокаты, а следом, толком не понимая, что происходит, но подчиняясь стадному инстинкту, — даже судьи и присяжные заседатели. Так скандально начался варшавский процесс над оуновскими террористами.

При опросе свидетелей проблемы усугубились. Студентка Вера Свенцицкая, игнорируя требования председательствующего, наотрез отказалась отвечать на вопросы по-польски. За неподчинение суду ей тут же вынесли приговор: штраф 200 злотых и десятидневное заключение под стражу. Плюс сутки за дерзкие в официальном присутствии выкрики «Слава Украине! Героям слава!». Полиция тут же препроводила Веру в камеру. То же наказание ожидало всех, кто осмеливался игнорировать государственный язык при даче показаний.

Но, посовещавшись, посудимые сменили тактику: отвечая на вопросы на мове, они немедленно переходили на польский, когда требовали, чтобы в протокол были занесены их свидетельства о применении насилия к ним во время следствия.

— Во время допросов я дал ложные показания в отношении некоторых подсудимых, — заявил Андрей Горницкий. — Их меня вынудили сказать под пытками. Четыре дня полицейские держали меня на морозе. Сегодня мне стыдно за проявленную мной слабость, а пытки я считаю преступлением против человека…

— Постойте, — прервал его судья, — мы хотим услышать от вас ответ на вопрос по существу: являетесь ли вы членом Организации украинских националистов?

— Да, к ОУН я принадлежал, принадлежу и буду принадлежать до самой смерти, потому что считаю, что только Организация украинских националистов…

— Свидетель, вы лишаетесь слова!

Но Горницкий продолжал твердить своё:

— Украинский народ только благодаря Организации украинских националистов…

По поручению председателя суда полицейские силой выволокли из зала «временно» приговоренного к двум суткам ареста. Но даже на пороге Горницкий продолжал кричать: «Да здравствует украинская национальная революция! Слава Украине!»

Главной цели оуновцы добились: процесс из сугубо уголовного превращался в политический, своего рода митинг, вольную трибуну. Даже прокурор, сам того не желая, подыграл им. Своё обвинительное слово он начал с экскурса в историю:

— Проблемы взаимоотношений Организации украинских националистов и власти можно было бы обозначить одним словом. Когда в 1863 году некий русский вельможа задал вопрос польскому маркграфу Велепольскому, что должна сделать Россия, чтобы удовлетворить требования поляков, тот ответил: «Отойти!» Такую же позицию по отношению к ОУН должны занять и мы…

Спохватившись, прокурор пошёл на попятную и стал говорить о том, что Польша не может и не станет уходить с оккупированных украинских земель. Однако одно лишь сравнение украинских националистов с польскими повстанцами 1863 года уже свидетельствовало если не об уважительном отношении, то хотя бы о моральном оправдании сопротивления ОУН насильственной «пацификации».

«Мы видим двух девушек и нескольких парней, молодых, даже молоденьких, которые смотрят нам в глаза смело и ясно, — на колене строчил свой репортаж корреспондент газеты „Вядомосци литерацки” Ксаверий Прушински. — „Исподлобья”, как писали некоторые, не смотрит ни Гнатковская, ни Лебедь, ни этот 26-летний руководитель революционной экзекутивы и её трибунала, недоучившийся студент политехники Бандера, боевик, который известен как минимум под четырьмя различными кличками… Простому человеку не понять, как он, месяцами охотившийся на чиновника, как на зверя, может сегодня открыто смотреть в глаза всему миру. По параграфам статей, которые вменяет прокурор, всем им грозит смертная казнь. В лучшем случае, если не конец всей, то конец только что начатой молодой жизни, ещё не отшумевшей. Уже теперь должна была бы поступить в кровь этих людей мертвечина умирания и тяжесть долгих лет тюрьмы. Но в них этого нет.

Они очень внимательно слушают показания полицейских. Слушают, как донесения вчерашнего противника с другой стороны фронта. Если бы мы, например, встретили этих подсудимых в Карпатах, то были бы уверены, что они просто направляются в горы на прогулку. Но это между тем террористы… Они изготавливали бомбы…»

Представители проправительственной прессы были более пристрастны. Объектом их издевательских характеристик являлся прежде всего Степан Бандера: «Имеет вид весьма непрезентабельный: низкого роста, щуплый, хлипкий, выглядит на 20–22 года. Бросается в глаза… выдвинутый вперёд подбородок. Острые черты лица придают ему неприятный вид. Это впечатление усиливается колючими, несколько косыми глазами, узкими, неровными зубами, на которые обращаешь внимание, когда он разговаривает со своим адвокатом, бурно при этом жестикулируя…»