Юрий Михайлович Сушко Я убил Степана Бандеру

В фарс превратились выборы депутатов в западноукраинских землях. Московская «Правда» сообщала, что их проведение «вылилось в настоящий праздник». Но была и другая правда. Зоркие наблюдатели информировали компетентные органы: член ВКП(б) с 1931 года, член Тучинского райкома партии Ровенской области, секретарь избирательного участка села Сенное И.Н. Трофименко «к моменту подсчёта голосов избирателей, объявив голосование законченным, открыл урну, выложил на стол бюллетени и заявил членам комиссии, что из присутствующих 10 членов комиссии может остаться 3 человека, а остальные могут идти спать… Трофименко, напившись пьяным, оставил без присмотра все избирательные документы, направился следом за 18-летней местной девушкой Мазур Г., членом той же избирательной комиссии, задержал её и стал приставать к ней с целью использования как женщины, валял её в снегу… Потом напомнил ей, что имеет оружие… Избирательные документы предоставил в райисполком с большим опозданием…»

Грубые экспроприации, репрессии, кадровые перетряски, запрет деятельности национально-культурных обществ, насильственная коллективизация вызвали протест народа, толкая его под знамёна Организации. Люди, надеявшиеся на избавление от польского режима, были разочарованы новой властью, навалившейся на них с востока.

Неопределённость своего положения в Организации удручала Бандеру. Он писал: «После смерти основоположника и Проводника ОУН полк. Е. Коновальца создались ненормальные отношения напряжения и расхождения между Краевым Проводом и активом Организации… Причиной этого было, с одной стороны, недоверие к некоторым лицам, самым близким сотрудникам полк. А. Мельника… С другой — возрастало недоверие краевого актива к политике зарубежного провода…»

Сторонники Степана Бандеры утверждали, что главной причиной раскола ОУН являлся несносный характер Андрея Мельника, его диктаторские замашки. Хотя и сам Бандера был к ним склонен и не отличался стремлением к уступкам и компромиссам. Тем не менее в ноябре 1939 года он, смирив гордыню, отправился в Рим для переговоров с Мельником. «Мы надеялись сообща переубедить полковника Мельника, — рассказывал Степан Бандера, — и ликвидировать нарастающие расхождения».

Камнем преткновения явилось определение стратегии и тактики во Второй мировой войне. Бандера и его сторонники считали необходимым поддерживать контакты как со странами германской коалиции, так и с иными западными державами, не допуская тесного сближения ни с одной из сторон. Мельниковцы же делали ставку исключительно на Германию.

Жаркие споры возникли и по кадровым вопросам. Взаимных претензий накопилось предостаточно. Бандера выдвинул убийственные обвинения: Ярославу Барановскому — в сотрудничестве с польской полицией, Мыколе Сциборскому — в пособничестве советским спецслужбам, Емельяну Сеныку — и вовсе в соучастии в убийстве Коновальца. Со своей стороны коварный Барановский всеми способами пытался внушить Мельнику, что «своим темпераментом Бандера никак не способен к плодотворному сотрудничеству».

Разъехались ни с чем. Сразу после «исторической» встречи сторонники Бандеры издали брошюру с символическим названием «Почему необходима чистка в ОУН?». Мельниковцы тут же ответили им своим манифестом «Белая книга ОУН. О диверсии-бунте Яра-Бандеры».

Каждая из соперничающих группировок, не жалея сил, трудилась над созданием светлого образа своего вождя. Вот как Мыкола Климишин описывал роль Бандеры в проведении II чрезвычайного сбора ОУН в Кракове весной 1941 года: «Все проекты различных комиссий сходились в одних руках — Ст. Бандеры, который демонстрировал, чего он стоит и что может сделать… Я видел, как он с полным знанием подходил к делу и сколько раз он вникал во все вопросы, решительно изменяя проекты, над которыми комиссии проводили долгие дни в дискуссиях. Нередко он снимал с плана совещаний какой-то вопрос, откладывая его на следующий день, и, хотя совещания затягивались до поздней ночи и утром начинались вновь, он уже приносил свой проект решения проблемы, широко и всесторонне переработанный… На этих совещаниях я укрепился в вере, что он единственный может в то время и взять Провод ОУН в руки и повести дело наилучшим образом».

Краковский сбор подтвердил акт о создании Революционного провода ОУН и признал неправомерность решения избрания Проводником Андрея Мельника. Одновременно Бандера провозгласил создание Революционного провода ОУН — ОУН(р) или ОУН(б) — Бандера.

«Создали 34 ОУН и должны были выбирать Провод, — рассказывал Евгений Стахив. — Кипели острые дискуссии, случались драматические сцены. Мыкола Климишин пал на колени и твердил, что Бандера — полубог; сам Бандера уверял, что обладает чрезвычайной силой, провидением, которое неизвестно откуда снисходит. На что, правда, Ярослав Рак решительно и смело возразил: „Стефка, мы ходили вместе в школу, и никогда не было видно, что ты обладаешь необычными силами. Что ты нынче тут плетёшь какие-то байки?!”»