Юрий Никулин

Из интервью Юрия Никулина: «С мужем Фурцевой Фирюбиным летели из Австралии домой. На винтомоторном самолете. Тридцать шесть часов! Я тогда хорошо понял, почему Австралия никогда не воевала. Кому охота так далеко пилить? Столько бензина жечь! Ночевка была в Бомбее. И Фирюбин пришел в гостиницу, зашел к нам в номер. Я ему: хочу вас угостить, у меня в сумке трехлитровая бутыль виски, сунули мне перед отлетом австралийские коммунисты. Только закусывать нечем. Давайте попробуем закусывать льдом, в холодильнике его полно. Вот до утра мы эту бутыль и усидели. Фирюбин, я с женой и Миша Шуйдин, партнер мой. Песни пели… Молодые были».

* * *

Из интервью Алексея Германа: «Юрий Владимирович дружил с ленинградским писателем Израилем Меттером. Как-то мы со Светланой, женой, заехали к нему. Видим, около дома стоят четыре такси. Понятно, что не к Меттеру, — подумали мы, — наверное, какая-то свадьба. Поднимаемся, и в квартире у Меттера застаем Никулина, и выясняется, что все четыре машины приехали за ним. Оказалось, Юрий Владимирович, вызывая такси по телефону, сказал, кто он такой. Приехал таксист, которого он вызвал. Приехали два других таксиста, перехватившие разговор, посмотреть на Никулина — а это, на минуточку, уже ночь глубокая! И приехала диспетчерша — разоблачать самозванца: она не поверила, что это действительно тот самый Никулин позвонил».

* * *

Из дневников Юрия Никулина: «Весной 1975 года съемочная группа фильма "Двадцать дней без войны" долго искала вокзал, внешне похожий на ташкентский военного времени. Более всего подошла одна из станций Калининградской области. Во время съемок вокзал преобразился: сменилась вывеска, по перрону ходят узбеки в халатах, к забору привязан верблюд… Группа снимала, а вокзал продолжал работать. Подошел поезд дальнего следования. В нем возвращался из краткосрочного отпуска молоденький солдатик. Накануне, после проводов, его впихнули в вагон, где он всю дорогу спал. Вышел из вагона, глянул на вокзал, увидел вывеску "Ташкент", бросил чемодан на землю и заплакал навзрыд: "Всё, будут судить за неявку в срок!" Разъясняли ему минут десять, что приехал он куда нужно. Счастью не было предела, тем более что Людмила Гурченко подарила ему свою фотографию с автографом».

* * *

Из интервью Алексея Германа: «Когда мы снимали фильм "Двадцать дней без войны", Юрий Владимирович писал с журналистом свою книжку… Книжка вышла, он нам ее подарил, мы со Светланой прочли и решили попробовать сделать фильм. Позвонили ему, а он достаточно сухо отреагировал, так что я даже подумал, что он сам хочет такой фильм снимать, и отошел в сторону. Мы стали снимать "Лапшина". Жаль, что он остался в кино недораскрученным. Вспомните, как он потрясающе сыграл в "Андрее Рублеве". Там бездна залегала. Товстоногов говорил: "Учтите, Леша, артист, способный к цирку, это — артист. Артист, не способный к цирку, это не артист"».

* * *

Владимир Шахиджанян был инициатором создания книги о жизни Юрия Никулина. С начала 1970-х годов в течение семи лет он почти ежедневно по часу или больше беседовал с Юрием Владимировичем, записывал его воспоминания, кропотливо расшифровывал записи, и так, постепенно, складывалась книга. Наконец она была готова, но… Из воспоминаний Владимира Шахиджаняна: «Долго мы мучились над названием. Как-то с Юрием Никулиным мы были на концерте Вольфа Мессинга. После концерта прошли к нему за кулисы поблагодарить за концерт и пожаловались, что никак название для книги не придумаем.

— Сегодня он, — Вольф Григорьевич, посмотрев на меня, обратился к Никулину, — позвонит вам в два часа ночи с уже готовым названием. Странное название, но хорошее.

Мы с Юрием Владимировичем усмехнулись. Весь вечер после концерта и начало ночи я перебирал всевозможные названия, но ни одно из них не нравилось. Плюнул на всё и лег спать. Уже засыпая, подумал: у нас получается любопытная интонация книги, нестандартная. Всё вроде бы рассказываем серьезно, но не совсем серьезно, почти серьезно… Почти серьезно! Звоню Никулину.

— Разбудил?

— Придумал?

— Не знаю… А что если мы назовем книгу "Почти серьезно…"? Это же интонация, ее стиль, как бы условие игры, понимаешь?

— А что, — сказал Юрий Владимирович, — ты знаешь, хорошее название. Подожди секунду…

Секунда продлилась до двух минут.

— Я разбудил Таню, и, ты знаешь, ей тоже понравилось. Оставляем "Почти серьезно…". Подожди, а который час? — И мы, видимо, одновременно посмотрели на часы:

— Два ночи, — произнесли мы опять же одновременно.

Я положил трубку и, боясь забыть название, записал его на клочке бумаги. Тут у меня зазвонил телефон.

— Это говорит Вольф Григорьевич Мессинг. Вы придумали название?

— Придумали.

— "Почти серьезно…"?

— "Почти серьезно…", — ответил я.

— У книги будет большой успех. Берегите Юрия Владимировича, он хороший.

Утром я допытывался у Юрия Владимировича, не звонил ли он Мессингу не сообщал ли о названии. Нет, не звонил».

* * *