Юрий Никулин

— Как хорошо, что передо мной сидят артиллеристы! Поэтому я хочу, чтобы наш концерт стал своеобразной артподготовкой, чтобы во время концерта не смолкали канонада аплодисментов и взрывы смеха. Чтобы остроты конферансье, как тяжелые орудия, били зрителей по голове и все, получив заряд веселья, с веселыми минами на лицах разошлись по домам [ 20].

С клоунадой возникли сложности. Юра понимал, главное — найти хорошего партнера. Сразу подумал о Ефиме Лейбовиче, лучшем фронтовом друге. Все знали Ефима как человека спокойного, уравновешенного, рассудительного, эрудированного — до войны он работал в газете. Ефим был старше Юры на два года. Он любил экспромты, шутки, и Юра решил, что вместе они составят довольно забавный дуэт.

В одной из разбитых городских парикмахерских ребята нашли рыжую косу. Из нее сделали парик. Углем и губной помадой (помаду дали телефонистки) Юра, как сумел, наложил на лицо грим. Из папье-маше сделал себе клоунский нос. На тельняшку, которую одолжил у одного из бойцов, надел вывернутую мехом наружу зимнюю безрукавку, раздобыл где-то шаровары и взял у старшины самые большие, 46-го размера, ботинки, а Ефим надел цилиндр и фрак. Под фраком — гимнастерка, брюки-галифе и ботинки с обмотками. Получился классический клоунский дуэт — Рыжий и Белый.

В репризах Юра использовал сведения, полученные из дома. Отец тогда писал фельетоны на злобу дня, откликаясь на многие политические события. Весь свой «репертуар» он всегда посылал сыну. В те дни в прессе немало говорилось о научном открытии, связанном с расщеплением атомного ядра. На эту тему Лейбович с Никулиным придумали репризу.

Юра появлялся на сцене в своем диком костюме и с громадным молотком в руках. Остановившись, поднимал что-то невидимое с пола и, положив на стул это что-то, бил по нему молотком. Стул разлетался на куски. Вбегал партнер и спрашивал:

— Что ты здесь делаешь?

Юра отвечал совершенно серьезно:

— Расщепляю атом.

Тут «зрительный зал» просто падал от смеха. Делали и другую репризу. Ефим спрашивал:

— Почему наша страна самая богатая и самая сладкая? Никулин отвечал:

— Не знаю.

— Наша страна самая богатая потому, что у нас есть только один поэт Демьян Бедный. А самая сладкая потому, что в ней только один Максим Горький…

Тогда Никулин спрашивал Лейбовича:

— А почему наша страна самая умная?

— Не знаю, — отвечал он.

И Юра с торжеством говорил:

— Наша страна самая умная потому, что в ней есть только один дурак… И это — ты!

Пользовалась успехом и такая острота. Юра с невинным видом задавал партнеру «простую задачку»:

— У киргиза было шесть верблюдов. Два убежало. Сколько осталось?

— А чего тут думать, — отвечал Ефим, — четыре.

— Нет, пять, — заявлял Юра.

— Почему пять?

— Один вернулся.

Солдаты, изголодавшись по зрелищам, по радости, по всему тому, что когда-то украшало мирную жизнь, смеялись от души.

Был также номер с кошкой, подобранной где-то и жившей при солдатской «труппе». Кошку помещали в ящик, так, чтобы голова и хвост торчали наружу, и представляли зрителям как «Актрису-оракула». От кошки требовалось немного: махнуть хвостом, если ответ на заданный ей вопрос оказывался положительным, и не делать этого в случае отрицательного ответа. А вопросы Никулин с товарищем задавали из жизни дивизиона, вроде такого: «Правда ли, что Савельев вчера опять в самоволку ходил?» Всякий раз солдаты, ожидая ответа, затаивали дыхание. Откуда им было знать, что к хвосту была привязана ниточка, за которую авторы номера сами же и дергали, да и хвост был вовсе не кошкин, а искусственный…

Успех выступлений был колоссальный. Никулина и других бойцов, занятых в самодеятельности, сразу начали приглашать в другие части. Так парни стали разъезжать по «гастролям».

Тем временем наступила весна 1945-го. Фронт ушел далеко на запад, войска снова начали передислокацию. 72-й зенитный дивизион, а с ним и его 1-ю батарею погрузили на платформы и переправили в Курляндию, километров за двести от Валмиеры, ближе к Балтийскому морю.

Уже освободили от фашистов Польшу и часть Чехословакии. Война шла к концу — были заняты Кенигсберг, Данциг, балтийское побережье в Померании. Шли бои на подступах к Берлину. Но большая группировка немецких войск, прижатая к морю, так и оставалась в Латвии, в Курляндии, зажатая там двумя советскими армиями, в то время как остальные наши части уже ушли далеко в Европу. Фактически эта Курляндская группировка противника находилась глубоко в советском тылу, в окружении, но хлопот доставляла много. На уничтожение «Курляндского котла», как называли эту группировку советские военачальники, Никулин с его боевыми товарищами и передислоцировался из Валмиеры.

День 8179-й. 9 мая 1945 года. Победа!!!

3 мая никулинская батарея заняла огневую позицию в Курляндии недалеко от живописной деревеньки с милым Названием Джуксте. 8 мая сообщили, что утром начнется общее наступление наших войск по всему фронту. Казалось бы, ночь перед боем должна быть тревожной, но бойцы спали как убитые, потому что весь день строили и копали.