Юрий Олеша и Всеволод Мейерхольд в работе над спектаклем "Список благодеяний "

Леля.Не знаю. Кажется, снимают. Я однажды видела, как разрушали маленький монастырь [226]. Как валилась стена. Высокая стена. Ее веревками… Сперва она наклонилась и несколько секунд, а может быть, целую минуту стояла неподвижно в наклонном положении… Тишина наступила страшная. Впервые в природе этой местности совершалось падение большого тела, и природа этой местности — домики, мостовая, заборы, обыкновенный городской кусок — как бы ужаснулась, воспринимая такой грандиозный физический акт. В лесу падают сосны, в горах — происходят обвалы, но… в городе стены падают редко. И зрелище получилось патетическое. Стена рухнула плашмя, мгновенно расчленилась, и медленно стало подниматься облако пыли, как в кинематографе в так называемой замедленной съемке…

Татаров.Я вижу, что разрушение святыни вы воспринимали как интересное зрелище.

Леля.Да, это очень эффектно.

Татаров.А правда ли, что в Москве и других городах ежедневно расстреливают?

Леля.Ну, не ежедневно.

Татаров.То есть как? А если даже каждую неделю, то вы не находите, что это слишком часто?

Леля.Расстреливают тех, кто мешает строить государство.

Татаров.Мы считаем, что расстреливают лучших людей России.

Леля.Теперь ведь России нет.

Татаров.Как нет России?

Леля.Сейчас есть государство, существующее во времени… Союз Советских республик… Это ведь не географическое понятие… потому что завтра может произойти революция в Европе… в какой-нибудь части Европы… и тогда в состав союза входит эта часть Европы… какая же это Россия… Так что и качества людей надо оценивать во временном смысле… И с этой точки зрения самый лучший человек может оказаться негодяем…

Татаров.Ого… Значит, вы не этнографическое понятие… функция во времени [227].

Леля.Да. Я… Новый мир — это понятие не географическое.

Татаров.А какое же?

Леля.Историческое. И потому так трудно быть гражданином нового мира.

Татаров.Можно подумать, что вы немножко гордитесь.

Леля.Чем? Тем, что я гражданка нового мира? Конечно, горжусь.

Татаров.Но у вас в новом мире, говорят, очень мало хлеба?

Леля.Мало.

Татаров.Едят конину.

Леля.Мяса вообще мало.

Татаров.Голодные бунты происходят.

Леля.Ничего подобного.

Татаров.Очереди.

Леля.Бывает. Все средства брошены на тяжелую промышленность. Металлургию, машиностроение. Нужно несколько лет. Правда, у нас дураков много. Надо дураков расстреливать.

Татаров.Ого.

Леля.У нас нация плохая. Алкоголь на нее страшно действует.

Татаров.Пьянство поголовное.

Леля.Не в том дело. Вообще нельзя русским пить. Я даже другое имею в виду: русские безответственны. Они даже перед реальной вещью, близкой и понятной, собственнической — перед родиной — не умели быть ответственны, значит, как им трудно теперь, когда требуется ответственность перед вещью отвлеченной, непривычной — будущий мир. Если бы мы были японцы. Скажем, японцы. Клятву нужно какую-то. На мечах. Самоотверженность. Самураями нужно быть. Романтика требуется. Если бы мы были японцами, через пять лет у нас была бы великая страна.

Татаров.А так, значит, не будет великой страны?

Леля.Не знаю.

Татаров.Никто не верит.

Леля.Верить в нее — значит совершенно отказаться от себя. Поэтому легче не верить. Интеллигенция считает себя умнее, на голову выше класса, стоящего у власти. Она считает себя Гулливером в стране лилипутов. Все дело в возрасте. Я слишком много помню. Если бы мне было пятнадцать лет, я ничего не знала бы и не помнила, и ничего во мне не было бы такого, от чего мне трудно было бы отказываться… я стала бы Гулливером в стране великанов.

Татаров.Интеллигенция ненавидит советскую власть.

Леля.Напротив. Очень много интеллигентов вступает в партию.

Татаров.Тогда я не понимаю, на что вы жалуетесь…

Леля.Я хочу править страной. Я хочу, чтобы мне поверили, что я, вот такая, как я есть, — могу править страной, советской страной.

Татаров.В результате всего вы бежали сюда.

Леля.Да. Я сошла с ума.

Татаров.Вы каетесь?

Леля.Теперь уже поздно. Мне нужно серебряное платье.

Татаров.Что вы говорите?

Леля.Мне нужно сверкающее платье, жемчуг, мне нужна одежда, которая стоит десять тысяч франков… Лучшая массажистка должна прийти ко мне завтра утром… Я хочу править Европой.

Татаров.У вас большой диапазон. От очереди за кониной к серебряному платью.

Леля.Нет никого и ничего. Я одна в мире. Артистка. Человек. Мысль. Я — мысль, разодранная на две части. И мне кажется, что я должна быть лучше всех… Новый мир осмеял меня, неужели и Европа унизит меня? Нищей стране, очередям, сугробам, тулупам я отдала свою молодость. Нельзя начать жизнь сначала… У меня нет второй молодости, чтобы положить ее на завоевание Европы. Только одно богатство у меня в руках. Эти листки. Возможность продать себя.

Татаров.Что вы хотите за ваши листки?