Читаем Юрий Олеша и Всеволод Мейерхольд в работе над спектаклем «Список благодеяний» полностью

Лепельтье-дочь. Ночь слишком сырая, чтобы затягивать беседу. И так мы приезжаем на бал последними.

Лепельтье-отец. Я пролетарий по крови и могу говорить с вами на общем языке. Чего вы хотите?

Ноженкин. Хлеба.

Леля. Ах, только хлеба? Почему вы боитесь его?

Лепельтье-отец. Ты мне мешаешь (поднимает трость и упирает ее перпендикулярно в грудь Лели).

Леля. Он причиняет мне боль своей тростью.

Лепельтье-отец. Ты провоцируешь своих товарищей. Она не похожа на женщину с фабрики. Я думаю, что она служит в полиции.

Леля(вырывает палку). Что вы боитесь его?

Лепельтье-сын(отнимает трость у Лели). Но-но-но. Тише, тише, голубка.


Кон/ец/ муз/ыки/ «Ветер».

Без музыки.


Лепельтье-отец. Затруднения пройдут. Нужно подождать.

Ткач (Васильев А.). Голодая?

Лепельтье-отец. Ты ежедневно получаешь тарелку супа.

Ткачиха. А наши дети?

Лепельтье-отец. Не рожайте детей в такое время. Скажи твоему мужу, чтобы он сдерживал себя. Я не могу отвечать за экстаз твоего мужа.

Леля. Бейте, бейте его!


Нач/ало/ муз/ыки/ «Джаз». 37–40 /sec./.

Появляется группа рабочих.


Сантиллан. Как ты попала к нам?

Лепельтье-отец. А, Анри Сантиллан! Член коммунистической партии, бывший депутат, здравствуйте. Вас уже выпустили из тюрьмы? Они вас уважают, вы должны предупредить их. Смотрите, они заняли улицу. Они мешают городу отдыхать. Правительство может вызвать драгун.

Сантиллан. Они разойдутся только после того, как правительство выслушает их требования.

Лепельтье-отец. Пусть говорят, я передам.

Сантиллан. Это длинный список.

Лепельтье-отец. Диктуйте.


Музыка безработных. Партитура № 27.

Леля приходит в себя, слушает.


Никитин (голос из зрительного зала). Мы требуем…

Сергеев. Прекратить безработицу.

Ноженкин. Мы требуем… семичасовой рабочий день.

Марков. Фабрики рабочим.

Фролов. Заводы рабочим.

Сергеев. Землю отнять у помещиков.

Никитин. Мы требуем…

Высочан. Детям ясли.

Ключарев. Зеленые города.

Васильев. Мы живем в лачугах.

Ноженкин. Требуем дома построить рабочим.

Марков. Дворцы культуры.

Крюков. Больных рабочих лечить на курортах.

Фролов. Курорты трудящимся.

Марков. Охрана труда.

Высочан. Отдых беременным.

Ключарев. Прекратить эксплуатацию подростков.

Сергеев. Науку на службу пролетариата.

Ноженкин. Всю власть трудящимся.

Вся толпа. Всю власть трудящимся.


Конец музыки.


Леля. Браво, браво! Читайте, читайте список благодеяний!

Лепельтье-отец. Чтобы провести этот список в жизнь…

Сантиллан. …нужна социальная революция!

Толпа. Нужна социальная революция!

Лепельтье-отец. Какая жалкая утопия!

Толпа. Долой, долой. Да здравствует Москва. Да здравствуют Советы.


Кричат до тех пор, пока не будет сигнала от дирижера.

Без музыки.


Леля. Я помню… Я помню, я вспомнила… Сады…

Пожилой господин. Идемте, господа.


Пожилой господин со свитой уходит.


Леля. …театры, искусство рабочим. Я видела глобус в руках пастуха. Я видела Красную армию. Я видела знание в глазах пролетариата. Я слышала лозунг «Долой войну». Я вспомнила все.


Входит начальник полиции со свитой.

Тишина.

Начальник полиции (у витрины с манекеном. Сантиллану).


С кем говорить?


Сантиллан молчит.

Нач/ало/ муз/ыки/. Скрипка.

Ход Сантиллана.


Вы должны покинуть город по следующему маршруту…

Толпа. Долой, долой!


Выход Кизеветтера до выстрела — 1 минута.


Сантиллан. Эти люди не уйдут из города.

Леля (увидела появившегося Кизеветтера, становится с левой стороны/от/ Сантиллана). Этот человек… осторожней… Умоляю вас.

Толпа. Осторожно, Сантиллан.

Леля. Полицейские поручили ему… он убьет вас…


Нач/ало/ муз/ыки/.

Скрипка возникла. Presto.


Сантиллан. Откуда ты знаешь? Ты разве служишь в полиции?

Толпа. Она служит в полиции!

Нач/альник/полиции. Итак, мы ждем.

Сантиллан. Чего ты ждешь, палач?

Толпа. Палач, долой!

Нач/альник/ пол/иции/. Взять его!


Выходит полицейский.


Протяните руки!


Полицейский вынимает наручники.


Руки!


Сантиллан неподвижен.


Силой!


Борьба. Presto.

Полицейский с наручниками делает движение.

Сантиллан ударяет его по руке.

Наручники успевают надеть.


Перейти на страницу:

Все книги серии Научная библиотека

Классик без ретуши
Классик без ретуши

В книге впервые в таком объеме собраны критические отзывы о творчестве В.В. Набокова (1899–1977), объективно представляющие особенности эстетической рецепции творчества писателя на всем протяжении его жизненного пути: сначала в литературных кругах русского зарубежья, затем — в западном литературном мире.Именно этими отзывами (как положительными, так и ядовито-негативными) сопровождали первые публикации произведений Набокова его современники, критики и писатели. Среди них — такие яркие литературные фигуры, как Г. Адамович, Ю. Айхенвальд, П. Бицилли, В. Вейдле, М. Осоргин, Г. Струве, В. Ходасевич, П. Акройд, Дж. Апдайк, Э. Бёрджесс, С. Лем, Дж.К. Оутс, А. Роб-Грийе, Ж.-П. Сартр, Э. Уилсон и др.Уникальность собранного фактического материала (зачастую малодоступного даже для специалистов) превращает сборник статей и рецензий (а также эссе, пародий, фрагментов писем) в необходимейшее пособие для более глубокого постижения набоковского феномена, в своеобразную хрестоматию, представляющую историю мировой критики на протяжении полувека, показывающую литературные нравы, эстетические пристрастия и вкусы целой эпохи.

Владимир Владимирович Набоков , Николай Георгиевич Мельников , Олег Анатольевич Коростелёв

Критика
Феноменология текста: Игра и репрессия
Феноменология текста: Игра и репрессия

В книге делается попытка подвергнуть существенному переосмыслению растиражированные в литературоведении канонические представления о творчестве видных английских и американских писателей, таких, как О. Уайльд, В. Вулф, Т. С. Элиот, Т. Фишер, Э. Хемингуэй, Г. Миллер, Дж. Д. Сэлинджер, Дж. Чивер, Дж. Апдайк и др. Предложенное прочтение их текстов как уклоняющихся от однозначной интерпретации дает возможность читателю открыть незамеченные прежде исследовательской мыслью новые векторы литературной истории XX века. И здесь особое внимание уделяется проблемам борьбы с литературной формой как с видом репрессии, критической стратегии текста, воссоздания в тексте движения бестелесной энергии и взаимоотношения человека с окружающими его вещами.

Андрей Алексеевич Аствацатуров

Культурология / Образование и наука

Похожие книги